Панк-рок. Предыстория. Прогулки по дикой стороне: от Боба Дилана до Капитана Бифхарта - Михаил Юрьевич Кузищев

никого не любили. Общий настрой был в духе "идите на хер", и это было весьма по-панковски, только никто не знал, что такое панк»[117].

Когда 3 мая The Velvet Underground начали серию вечерних концертов в лос-анджелесском клубе The Trip, они быстро поняли, что чувство является обоюдным. Шер, в ужасе покидая клуб в разгар концерта VU, восклицала, что подобная музыка не может ничего заменить кроме, возможно, самоубийства (последняя фраза особенно понравилась Энди Уорхолу). Ее поддерживал Фрэнк Заппа: выступая вместе с The Mothers of Invention на разогреве у EPI, он не упускал возможности поглумиться над «Вельветами» со сцены – а уж глумиться он умел. The Velvet Underground казались Заппе слишком серьезными, нервными и претенциозными – и вся местная публика с энтузиазмом поддерживала его тирады. После первого вечера, когда поглядеть на Exploding Plastic Inevitable пришли все местные знаменитости, клуб постепенно начал пустеть. Тамошним властям дискотека им. Э. Уорхола тоже не понравилась: насмотревшись, как Джерард Маланга облизывает сапоги Мэри Воронов и ширяется карандашом, и наслушавшись песен о запрещенных веществах, лос-анджелесская полиция решила закрыть шоу. Не лучше дела пошли в Сан-Франциско, где группе предстояло выступить в зале Fillmore Auditorium у Билла Грэма. Пол Моррисси начал первым, когда принялся подначивать Грэма, внушая ему, что все уважающие себя музыканты принимают героин. Последней каплей стали мандариновые корки, небрежно брошенные Моррисси прямо на пол зала, столь дорогого сердцу Грэма. К моменту выхода The Velvet Underground на сцену, Грэм, уже пребывавший «в кондиции», орал им вслед: «Надеюсь, вы, ублюдки, провалитесь!!» «Вельветы» не остались в долгу и завершили концерт душераздирающим фидбеком, прислонив свои инструменты к усилителям и покинув сцену. Итогом выступлений The Velvet Underground и EPI в Fillmore стала разгромная рецензия Ральфа Глисона в San Francisco Chronicle: «Танцевали лишь немногие (музыка была довольно никчемная – The Velvet Underground вообще очень скучная группа). Все было очень вульгарно и тошнотворно – в духе Гринвич-Виллиджа. Если это то, чего ждет Америка, то нам предстоит умереть от скуки, потому что это – торжество придури высшего общества, неуместность вместо необычности, и к тому же безрадостное»[118]. Калифорнийский «трип» Уорхола и его команды завершился вполне симптоматичным образом: Джерард Маланга был арестован полицией за ношение «опасного» хлыста, а Лу Рид выбыл из строя с непонятной болезнью, чуть позже оказавшейся гепатитом.

Однако визит «Вельветов» на Западное побережье принес и хорошие новости – главной из них стал контракт группы со студией звукозаписи. Безуспешно обив все пороги в Нью-Йорке, в Лос-Анджелесе Уорхол и Моррисси познакомились с продюсером Columbia Records Томом Уилсоном, который заинтересовался музыкой The Velvet Underground – в особенности их записями с Нико. Темнокожий продюсер был по-настоящему неординарным музыкальным деятелем. Свою карьеру в музыке он начал с основания лейбла Transition Records, на котором собирался выпускать самый продвинутый и смелый джаз своего времени. Первыми релизами стали дебютные пластинки таких первопроходцев, как Сан Ра и Сесил Тейлор. Затем Уилсон перешел работать на лейбл Columbia Records, где спродюсировал три исторических альбома Боба Дилана. Он был у руля в январе 1965 года, во время записи "Subterranean Homesick Blues" – сердитой, заряженной монотонным битом и амфетамином записи, открывшей миру нового, «электрического» Дилана. В июне того же года Уилсон зафиксировал на пленку еще более убойную "Like a Rolling Stone", а тем же вечером, задержав после дилановских сессий пару его музыкантов, записал с их помощью энергичную дорожку сопровождения к акустической записи "Sounds Of Silence" Саймона и Гарфанкела (без ведома участников дуэта). «Прокачанная» композиция стала хитом, Саймон и Гарфанкел – новыми звездами американской музыки, а сам Уилсон – одним из основателей фолк-рока. Человек, увековечивший на пленке "Subterranean Homesick Blues" и "Maggie’s Farm", по всем признакам должен был стать идеальным продюсером для «Вельветов», которые (не желая того признавать), развивали многое из того, что было заложено на записях Дилана 1965 года.

«Вельветов» и Дилана объединяли качества, довольно редкие для музыкантов того времени: сарказм, резкость, неординарный острый ум, почти полное отсутствие сентиментальности, а также крайнее пренебрежение к «звездному» статусу и тем нормам поведения, которые этот статус в то время накладывал. Однако они были разными: Дилан представал целеустремленным, замкнутым на самого себя и ускоренным амфетамином эксцентриком; он казался скорее загадочным, нежели агрессивным. А вот The Velvet Underground имели в своих лидерах не одного, а сразу двух мизантропов. Они не создавали вокруг себя атмосферу непостижимости и загадочности, а, напротив, открыто транслировали окружающему миру свое отношение; обладая железной волей, Рид и Кейл, казалось, были готовы без всяких церемоний подмять этот мир под себя – а в случае неуспеха просто повернуться к нему спиной.

Тяжелые наркотики лишь усиливали их врожденную паранойю и чувство вседозволенности. Дилан использовал профессиональных музыкантов – «Вельветы» нарушали все законы популярной музыки; Дилан стоял на краю – «Вельветы» были уже за гранью дозволенного. Было и еще одно важное практическое отличие: Дилан, при всем своем новаторстве, на тот момент оставался в строгих рамках шоу-бизнеса и играл по его правилам (хотя и весьма тяготился этим). The Velvet Underground со своими неформатными текстами и уникальным сценическим шоу полностью выпадали из контекста музыкальной индустрии. Они обитали не в мире поп-музыки, а в мире художественной богемы. Благодаря Уорхолу, который их поддерживал, «Вельветы» чувствовали, что могут играть по своим правилам.

Тем важнее было то, что The Velvet Underground обрели очень важного посредника с музыкальным бизнесом именно в лице такого либерального продюсера, как Том Уилсон. Он сообщил, что собирается покинуть Columbia и возглавить лейбл Verve, отделение MGM – весьма солидной компании. MGM давала Уилсону весомый кредит доверия, а Уилсон, в свою очередь, собирался использовать его на полную – помимо VU он подписал на Verve еще одну «рискованную» группу – ненавистных Риду и Кейлу The Mothers Of Invention. Надо отдать должное Уилсону: пока «Вельветы» были в Лос-Анджелесе, он организовал им сессию на серьезной студии, чтобы они смогли привести в порядок свои записи к будущему альбому. Музыканты перезаписали кое-что из записанного на студии Scepter, добавили некоторые наложения, а также зафиксировали на пленке одну новую песню, "There She Goes Again". Контракт с Verve посеял первое семя раздора между группой и Энди Уорхолом. До этого «Велветы» получали все заработанное из рук Уорхола и Моррисси, которые оставляли себе менеджерские 25 процентов. Теперь Лу Рид настоял на том, что все доходы от продаж пластинок будут идти музыкантам, а они сами выплатят необходимый процент своим менеджерам. Игра в доброту и поддержку заканчивалась – в дело вступали деньги.

Нико: «Каждый из «Вельветов» был законченный эгоист. Все они хотели быть звездами» [119].

В ожидании альбома

В июле 1966-го