Парадокс добродетели - Ричард Рэнгем

Чтобы понять, как устроена жизнь в эгалитарном обществе, давайте рассмотрим структуру общины охотников-собирателей. Типичная община насчитывает около тысячи человек, которых объединяют общий язык (или диалект) и культурные практики, например ритуалы, которые они исполняют во время похоронных церемоний. Община, как правило, слишком большая, чтобы все ее члены могли жить вместе: на это не хватило бы природных ресурсов. Поэтому люди живут группами, насчитывающими в среднем меньше пятидесяти человек. Каждая такая группа занимает определенный участок на территории общины и обычно проводит на одном месте не больше нескольких недель. Когда местные ресурсы истощаются и добывать еду становится слишком трудно, группа переходит на другую стоянку. Именно из-за этих постоянных перемещений охотников-собирателей называют “кочующими” или “номадными”. Группа обычно включает не больше десяти – двадцати семейных взрослых, около половины ее составляют дети, а оставшуюся часть неженатые взрослые – молодые или овдовевшие. Принадлежность к группе необязательно постоянна. Семьи могут переходить в другие группы: например, чтобы жить поближе к родственникам или подальше от тех, с кем не сложились отношения. Размер групп слегка варьирует, но всегда остается небольшим23.

Эгалитаризм, столь характерный для отношений в общинах охотников-собирателей, сосредоточен вокруг пяти – десяти женатых мужчин в группе. Эти несколько мужчин являются “старейшинами”, или “двоюродными братьями”, о которых писал Геллнер. Та структура общества, которую Геллнер наблюдал на Огненной Земле, типична для всех охотников-собирателей. Лукас Бриджес проиллюстрировал ее знаменитой историей про человека из племени она (селькнам) по имени Канкоат.

Это описание применимо ко всем кочующим охотникам-собирателям. У группы может быть староста, некоторые люди могут пользоваться большим авторитетом, чем другие, но все они равны в том смысле, что каждый из них своим трудом добывает себе пропитание и один человек не может что-то приказать другому25. Когда требуется принять общее решение, влияние каждого голоса определяется обстоятельствами. Старейшины действуют как совет директоров без председателя. У каждого есть право голоса, но никто не торопится им воспользоваться. Люди испытывают такую неприязнь к любому бахвальству, что самоуничижение считается нормой общественного поведения. Антрополог Кеннет Либерман описывал этот феномен у австралийских аборигенов. По его словам, у них было принято демонстрировать стыд и смущение, чтобы “показать остальным, что человек не зазнается”26.

Как объяснял Канкоат, на женщин и детей эгалитаризм распространяется в меньшей мере. Степень патриархата может варьировать. Считается, что в племени жуцъоанси (кунг) все взрослые равны, но при этом если мужчина изобьет женщину, его накажут очень мягко, если вообще накажут27. Охотники-собиратели хадза из Танзании считаются эгалитарным сообществом, но если в жаркий день группа остановится у тенистого дерева, то под ним в первую очередь усядутся мужчины, а женщины останутся на солнцепеке28. Тем не менее в таких группах нет единого лидера, который может потребовать повиновения от всех остальных.

Эгалитарные кочующие сообщества охотников-собирателей сильно отличаются от крупных и, как правило, иерархически устроенных групп земледельцев, в которых есть вожди, монархи, диктаторы или президенты, обладающие властью над остальными людьми. Конечно, оседлые сообщества, во главе которых стоит один человек, тоже могут включать компоненты эгалитаризма. Декларация независимости, провозгласившая, что “все люди созданы равными”, звучала в свое время революционно, но в небольших группах люди всегда стремились соблюдать равноправие. Тот, кто пытался возвыситься над остальными и захватить власть, неизменно рисковал столкнуться с возмущением товарищей.

В отличие от людей, большинство приматов, живущих большими группами, имеют иерархию подчинения, основанную на грубой физической силе. Как правило, альфой бывает самец, но даже если это самка, то это всегда та особь, которая смогла физически подчинить всех конкурентов29. В этом смысле охотники-собиратели принципиально отличаются от шимпанзе или горилл, потому что их статус не связан с физической силой. Человекообразные обезьяны и другие приматы становятся альфами, одержав безусловную победу над предыдущим альфой во время схватки. В отличие от них, у кочующих охотников-собирателей нет ни позиций, эквивалентных позиции альфа-самца, ни схваток.

В тех редких случаях, когда в группах охотников-собирателей все же появляется временный лидер, например человек, проявляющий инициативу при принятии групповых решений, важную роль играет репутация. Чтобы добиться власти, человек должен выдвигать разумные аргументы в спорах, уметь разрабатывать хороший план действий, ловко вести переговоры, рассказывать увлекательные истории или убедительно предсказывать будущее. Человек, обладающий всеми этими навыками, может стать вожаком или старейшиной, но эту позицию он заработает благодаря своей мудрости и умению убеждать, а не благодаря наглости, напору и физической силе. Даже если вождя любят и уважают, это не дает ему права насильно продвигать свои идеи или использовать свое положение, чтобы отнять чужое имущество. Невозможность помыкать окружающими говорит о том, что у охотников-собирателей нет позиций альфа-самцов30.

Чем объяснить отсутствие альфа-самцов у охотников-собирателей? Учитывая общепринятое представление об охотниках-собирателях как о безобидных, неконфликтных людях, можно предположить, что они такими рождаются. Некоторые виды приматов действительно ведут себя на удивление миролюбиво. Тамарины, например, живут в кооперативных семьях, где несколько самцов спариваются с одной самкой, и драк между ними не почти происходит. У людей, однако, такая гармония встречается редко. В этом отношении кочующие охотники-собиратели скорее похожи на нас. Где бы ни родился ребенок, в пустыне Калахари или в Нью-Йорке, его поведение будет демонстрировать похожую смесь эгоцентризма и готовности помогать другим. Конкурентная психология свойственна всем людям, и, как мы уже видели, охотники-собиратели тоже иногда нарушают социальные нормы, пытаясь установить свою власть над другими31.

В 1982 году антрополог Джеймс Вудберн, в то время главный этнограф охотников-собирателей хадза в Танзании, рассказал о случаях, когда мужчины племени хадза пытались доминировать над товарищами, отдавая им приказы и отнимая у них имущество или жен. Он также отмечал потенциальную опасность, которую всегда несут в себе конфликты между вооруженными мужчинами. Хадза, писал он, “осознают риск, что их могут убить во сне под покровом ночи или устроить им засаду, когда они в одиночку уходят охотиться в лес”. Он предположил, что отсутствие альфа-самцов у охотников-собирателей связано с убийствами: “Тот факт, что любого человека можно тайно убить… напрямую действует как мощный механизм стабилизации общества. Неравенство в обладании имуществом, властью или престижем… может быть опасным для обладателей этих благ, если в обществе отсутствуют механизмы эффективной защиты”32.