Танкист-1 - Константин Калбазов

На построение он успел вовремя. Даже какое-то время еще пришлось и обождать в курилке. Многие ребята начали курить уже здесь. Обычное стремление во взрослую жизнь. Виктор никому и ничего доказывать он не собирался. И поэтому пока только присматривался, вдыхал дым папирос разных марок, пытаясь понять, понравится ли ему курить вообще, или лучше за это и не браться. Батины папиросы данное желание не возбуждали. Но вот те марки что подороже, уже совсем другое дело.

Н-да. Правда, ключевое тут подороже. У него сейчас конечно в кармане монета водится. Но ведь это все относительно. Ему ведь всякий раз по сто рублей высылать не будут. А стипендия юнкера всего-то двадцать два рубля. Хорошие е папиросы и сигареты стоят от одного рубля и выше. Вот и думай, стоит ли начинать курить, если не можешь себе позволить хороший продукт, а без курева в принципе чувствуешь себя нормально.

Вскоре их построили, объявили, что неудов на этот раз нет, и повели в столовую. Впрочем, как повели. Скорее уж подвели, а в сам обеденный хал они уже привычно забежали, едва не снеся спускавшихся после приема пищи второкурсников. Занятий в настоящий момент нет. Но они перекрывали все наряды по училищу.

Оказавшись в обеденном зале, прошли к своим столам, и встали возле своих стульев, ожидая когда подойдут остальные. Наконец в зал вошли старшина и взводные юнкера.

— Рота. Садись. Приступить к приему пищи, — распорядился Учайкин и сам же с товарищами опустился на свое место.

Едва сели, как тут же началась веселая забава, которую нашли себе соседи по столу. Аршинов схватил бочок с кашей, Зуев вцепился в первое, Белозеров завладел хлебом и чайником с компотом.

Начал это Белозеров. Валерка был местным, из Владивостока. Вел себя довольно вызывающе, выказывая повадки эдакого приблатненного хулигана. Вечно в движении, словно на шарнирах, сплевывает постоянно, разве только не в строю и не в помещении. Хотя и пытался, но ребята не поняли такого хамства, мыли-то полы сами, а потому возмутились всем коллективом. Он сделал вид, что ему накласть с прибором, но плеваться в помещении перестал. А ведь был из приличной учительской семьи.

Так вот, однажды на завтраке он завладел бочонком с кашей, и заявил, что это его трофей, а остальным придется свою пайку, он именно так и сказал, выменивать или одалживаться у него. Аршинов схватил чайник и масленку с маслом и сахаром, Зуев хлеб. Пререкались долго и упорно.

Виктор же наблюдал за происходящим ничего не предпринимая. Сидел откинувшись на спинку стула, молчал и смотрел попеременно на своих соседей, пока они бесились. Наконец им надоело, завтрак был разделен на равные части, и они спокойно закончили прием пищи.

Но забава этим троим явно понравилась. Потому что это повторилось на обед, ужин, и далее повторялось изо дня в день. Виктор оставался этому безучастным. Ну не интересно ему было такое развлечение. Возможно ввиду его нелюдимости. А может просто раздражало веселье подобного порядка. Но и как это прекратить, он не знал. Пытался с ними поговорить, но они словно не слышали его. Призвать к порядку? И как? Набить морду? И вылететь с абитуры? Не с волчьим билетом, но все же.

— Суп подай, — протянул Виктор руку к бочку.

— А чем отдаришься? — начал привычную песню тот.

— Суп, — коротко произнес Виктор.

— Не вопрос, — пожал тот плечами.

Опрокинул себе пару половников, причем явно больше обычной порции. После чего передал бочонок Белозерову. Тот сразу уловил изменившиеся правила игры, и так же навалил себе от души. Под веселые пересмешки товарищей Аршинов поступил точно так же, после чего поставил бочок на угол стола.

Виктор заглянул вовнутрь. Там оставалась едва ли треть порции. Если раньше это была беззлобная шутка, то теперь она уже перешла грань. Беззлобная? А может его просто прощупывали!? Ну так. Ткнуть в бок, словно невзначай, да посмотреть на реакцию. Оно ведь не больно. Раз. Другой третий. А когда клиент попривык к этому, как к само собой разумеющемуся, можно уже и чутка посильнее. И опять пока не привыкнет. А тут еще и страх перед отчислением. Ну не станет же он в самом-то деле драться из-за какой-то мелочи, рискуя так сильно подставиться.

Сначала Зуев в учебном корпусе. Потом Мицкевич в лабазе. Теперь еще и вот это. Виктор закрыл глаза стараясь успокоиться. Только получалось у него откровенно плохо. Соседи по столу это прекрасно видели и откровенно забавлялись. Все! Это край!

И тут вдруг он понял что нужно делать. Недобро усмехнулся, и слегка потянувшись опрокинул тарелки на сидевших с боков Зуева и Аршинова. Белозеров попытался было избегнуть этой участи подхватив тарелку и отклонившись в сторону. Но самую малость не успел, не просто опрокинув на себя суп, но еще и выроним тарелку, которая тут же разбилась.

— Что происходит? — поднялся со своего места Учайкин.

— Я случайно, господин старший унтер-офицер, — тут же нашелся облитый Валерка.

— Все случайно? — уточнил старшина, глядя на Зуева и Аршинова, которые так же вскочили со своих мест.

— Так точно, — чуть не в один голос, заявили они.

— Белозеров, с тебя будет взыскана стоимость тарелки, — подытожил происшествие старшина, опускаясь за стол.

Только на этом ничего не закончилось. Пока товарищи пытались привести себя в порядок, Виктор наполнил свою тарелку остатками супа.

— Не советую, парни. У меня хреновое настроение. Поэтому я попросту набью вам морды, — произнес он, перехватив их взгляды.

— А дури хватит? — бросил подступившийся Зуев.

— Дури может и не хватит, а вот дурости вполне. В драку втащу всех. Мы трое домой, а Ромка в армию, и потеряет уже два года. И учтите, если моя порция второго будет меньше положенного, в морду дам сразу. Валерий Валерьевич передайте мне пожалуйста хлеб, — попросил он Белозерова. Но тот не пошевелился, — Уверен, что оно того стоит? — вздернув бровь, поинтересовался у него Виктор.

Все знали, как Нестеров хотел поступить в училище. Видели как загораются его глаза при обсуждении достоинств и недостатков боевых машин. Как он опасался любых столкновений, и всячески сглаживал углы, дабы не обострять и не доводить до крайности.

Но сейчас даже самому недалекому было понятно, что Нестеров пойдет до конца. И ему плевать какие будут последствия. Он сделает это. Причем не с психа, а осознанно. Потому что внешне выглядел совершенно спокойно и уверено.

— Ну как думаешь, сдал? — поинтересовался присевший рядом Аршинов.

— Да черт его знает. Вроде написал, но с русским у меня всегда нелады были, — пожал плечами Нестеров, устроившийся в одной из курилок.

Он специально ушел подальше от остальных, устроившись в уединении. С одной стороны, заметил, что когда находится в толпе курильщиков, у него начинает болеть голова. С другой, отношения с парнями у него не складывались. Спасибо Зуеву и Белозерову.