Кайвалья - Амрита Кели

твоего номера. А я решила остаться рядом и подождать, когда ты придешь в себя. С тобой все в порядке? – в голосе О. сквозило искреннее беспокойство, и она внимательно смотрела на Ишу, пытаясь понять, действительно ли с ней все хорошо.

– Пожалуй, да, – Ише была приятна эта забота, – но теперь я просто хочу поспать. Если можешь, оставайся, я буду рада. Завтра я поеду в Варанаси.

Услышав это, О. улыбнулась.

Глава 13. Хара переходит

1. Новое тело

С трудом доплелась она до прозрачной реки, возле которой на сером влажном песке, прикрыв глаза, сидел Дед. Он пел очистительные мантры, и это немного успокаивало ментальную дрожь, которую испытывал ее ум. Хара никогда не могла и подумать, что без физического тела так трудно. Раньше она несколько раз выскальзывала из тела в медитации, но тонкая серебряная ниточка, которая связывала тонкую и грубую материю, никогда не разрывалась. Ее знобило, трясло от любого дуновения ветра, она чувствовала себя так, словно с нее сняли кожу, обнажив все нервы. Ее терзали голод и жажда, но сколько она не пыталась прикоснуться к воде или пище – ничего не получалось, ее руки просто проскальзывали сквозь предметы.

Но при этом она словно превратилась в один большой нерв и, казалось, что любое дуновение ветра приносит боль.

– Почему мне так плохо? – спросила она Деда. – У меня же нет тела, почему я чувствую себя так, словно меня пытают?

Он ответил не сразу, сначала допел мантры, а потом, приоткрыв глаза, посмотрел на нее:

– Твое тонкое тело, состоящее из ума, разума и чувств, ощущает эту боль. Это такое наказание, Хара. Я стараюсь сделать для тебя все что можно. Вот уже семь дней я подношу освященную пищу, и благодаря этому Псы ушли. И тебе становится немного полегче, так ведь?

Хара ничего не ответила, только слегка кивнула. До этого разговора она не знала, сколько прошло времени с тех пор, как ее маленькое тело сгорело дотла в большом костре вместе с телом отца, но ей казалось, что она уже целую вечность бродит по земле в разрывающей на части тоске.

И сейчас ей очень хотелось увидеть его.

– Я думаю, завтра ты сможешь получить новое тело, – услышала она голос Деда как будто издалека. Все вокруг померкло.

2. Рождение

Это так, словно танцуешь на раскаленных углях, кожа на твоих стопах цела, но ты чувствуешь нестерпимо сильный жар, который постепенно, медлительным, но сильным солнцем, накаляющим металлическую крышу летом, поднимается все выше и выше, входит в ткани, опутывает вены, кипятит кровь и ползет-вползает-разрывает. Теперь угли танцуют внутри тебя, и кажется, там больше ничего нет, кроме бушующего огня и кричащих ожогов, но резко, когда ты уже почти не дышишь, в тело входит ледяной ад и режет, колет так, что ты снова чувствуешь каждый орган, каждый миллиметр агонизирующей плоти. Тебе кажется, ты кричишь, но вместо крика из непригодного больше тела выходит жизненная сила, заключенная в тонкую оболочку вместе с умом, разумом и эго, которую не могут видеть твои безутешные близкие.

Теперь летишь, вверх или вниз, непонятно, но очень быстро и все видишь во все стороны, нет больше нелепого ограничения глаз, и это новое необычное впечатление от полета потихоньку вытесняет память о столь дорогом недавно теле. Вокруг темно, но свет кротко вспыхивает как ангельское откровение. Ты вдруг еще раз видишь лицо, очень ярко, до каждой клеточки, даже при жизни ты не знал так хорошо этого лица. Так одиноко и страшно тебе или ей, ты даже не можешь осознать это, потому что все слилось в моменте, но нет, теперь различаешь, что это она плачет и кричит сейчас подбитой птицей, и еще мгновение нужно, чтобы когда-то милое лицо, которое радовало, вдохновляло, влюбляло в себя, растворилось навсегда. Вспышка, другая, свет искрится и льется, пульсирует, живет, вонзается со всех сторон. Но подожди немного. Скоро станет очень тихо, очень темно, очень-очень. Наверное, все теперь закончилось. Памяти больше нет, мыслей больше нет, сознания больше нет…

Тесно. Влажно, вокруг темно, нет, вот темно-красное, мягкое, приглушенные звуки булькают, бабахают, грохочат. Руки, небольшие ручки, недоразвитые еще, тыкаешь ими вокруг в жидкость, как беспомощный космонавт, и попадаешь в мягкое, бьешь ножкой, и мягкое пружинит обратно, встречает с той стороны что-то твердое, и звук грохочет, падает словно гора, ты еще не привык, чуть позже он будет литься плавнее, и можно будет даже различить слова, которые обращены к тебе…

Реальность – это сон? Ну как сказать, в какой-то мере да, но в то же время нет. Жизнь как сон, который обрывается со смертью, а смерть – сбрасывание старых одежд тела и переход в новую жизнь. Какой она будет, определяют желания и поступки. Кто-то познает счастье на сказочных райских планетах, что располагаются вверху вселенского яйца, иные – беспредельную боль в адах, что располагаются внизу. Кто-то вернется на Землю, где вечно пребывает баланс из наслаждений и боли.

Не всегда дается человеческое тело, не всегда. Мириады микробов, растений, насекомых, птиц и зверей тоже получают душу. Даже горы… Но тебе повезло, так что, пожалуйста, теперь используй тело правильно.

Давай лети, малыш.

… Воздух давит на тело. Невидимый поток обволакивает и начинает выталкивать его из мягкого и привычного места в тесное, сдавленное со всех сторон отверстие. Головой утыкаешься в это и, едва дыша, чувствуешь, как тебя выдавливает все больше и больше в эту мягкую и мокрую, скользкую тесноту. От ужаса глаза и рот закрыты, залеплены и запечатаны, кажется, это конец. Пока сквозь веки не проникает свет и что-то хватает, вытаскивает в холодное место и несет куда-то маленькое, орущее тельце, кладет на что-то мягкое и теплое, приятно пахнущее…

Глава 14. Память Асури

Утро.

Недавно я видела очень яркий сон. Двое сидят на берегу реки. Они держатся за руки. Я не вижу их лиц, но чувствую, что они мне знакомы. Я никогда не была в этом месте. Река сияет. И эти двое сияют.

Вижу яблоко на песке и поднимаю его. Кусаю, а оно рассыпается мелким песком и струится сквозь мои пальцы. Небо становится темным, и падают звезды. Я чувствую, будто во мне бьются два сердца.

Это казалось настоящей жизнью, пока я не проснулась. Было еще темно, и яркая планета светила в наше окно. Я с трудом села на постели и почувствовала, что она мокрая. На