Мастер осенних листьев - Андрей Кокотюха
Шрифт:
Интервал:
Унисса отступила, посмотрела на ученицу.
– Так, теперь закрой глаза.
– Зачем?
– Просто закрой.
– Так?
Эльга смежила веки.
– Да.
– И что?
– Тише, – сказала Унисса. – Стой и слушай.
– Долго?
– Тс-с-с.
Эльга вздохнула.
Кого тут слушать? Жучков? Плотогонов, которые зычно перекрикиваются через всю реку? Рыцек-то все равно…
Эльга сжала губы.
Ветер дохнул, затеребил край накидки. Отзываясь, зашелестели молодые листья. Ну-ка, ну-ка! – любопытно защебетала какая-то пичужка.
Ах! Эльга вдруг почувствовала, как весенний лес наполняет ее светом и желанием расти и жить. Защекотало ладони. Внутри что-то сжалось, скособочилось и лопнуло, словно старые веревки или ржавые цепи. Можно вздохнуть. Теперь можно вздохнуть всей грудью!
Эльга развела руки. Хорошо! Ветер подталкивал вверх – лети! Листья смеялись и перешептывались. Мы растем! Да-да-да! Мы здесь! Мы рядом! Поворачивайся к солнцу! Расти вместе с нами!
– Я расту! – сказала им Эльга.
Солнце плыло под веками.
Стало так легко, что Эльга потеряла ощущение земли под ногами. Возможно, она действительно взмыла в небо.
– Мы бессмертны! – кричали листья.
– Я жива! – закричала Эльга.
Ощущение обновления, свежести, невесть откуда появившихся сил накрыло ее с головой. Она рассмеялась. Я – дерево. Во мне бродит сок. Я – лист. Только что распустившийся, прорвавшийся в жизнь из почки. Я – ветер. Ш-ш-ш. Я – любопытная птичка. Ну-ка, ну-ка.
Я – Эльга.
– Весна, – прошептала она и открыла глаза.
Мир был нов и пронизан светом.
Унисса сидела неподалеку с улыбкой на лице. Доска ее была пуста. Или нет, один листик прилепился с краю.
Как начало чего-то большего.
– Мастер Мару!
Эльга подбежала к Униссе, но та легко качнула головой.
– Не сейчас. Иди набери листьев. Только не срывай много.
– Хорошо.
Все-таки, кажется, она обрела способность летать. Она плыла, она перемещалась от дерева к дереву, ласково трогая тоненькие ветки. Лиственный гомон сопровождал ее, как свита – торжественный выезд кранцвейлера. Сюда, сюда! Мы – самые большие, самые зеленые. Коснись нас! Сорви нас!
В листьях жил радостный трепет.
Мимо проскакивали ложбинки и взгорки, неуклюжее, подмытое русло ручья, полянки, усыпанные блеклыми мелкими цветками.
Направо, подсказывали листья. Предостерегали: налево – яма, костей не соберешь. А под корягой – лиса. Притаилась, рыжая. Побежали, вспугнем? Нет, подожди, подожди, – останавливали. Чувствуешь? Ве-е-етер!
Эльга хватала ветер ртом.
Листья приклеивались к ладоням. Хвоя колола пальцы. Сак мягко похлопывал по спине. Вперед, вперед, новая Эльга!
Она вернулась обратно к мастеру, когда солнце перекатилось через голову к западу, а с севера набежали голодные облака.
Унисса, кажется, за все это время так и не пошевелилась. Сидела, как Эльга ее оставила, с тихой улыбкой на лице. Глаза закрыты. Прядь светлых волос кончиками колет скулу. На доске – все тот же одинокий листик.
– Мастер Мару.
– Ш-ш-ш, – сказала Унисса. – Мне нужно еще немного времени.
Походив, Эльга присела рядом. В шелесте листьев растворялось время. В прорехе между деревьями темнела речная гладь.
– Как дела? – спросила Унисса спустя несколько минут.
– Листья – ужасные сплетники, – пожаловалась Эльга. – Березовым – только бы шелестеть. Перевирают историю по десять раз.
– Какую историю?
– Про дождевой букет.
– Про мой букет в Дивьем Камне? – удивилась мастер. – Это забавно.
– Ага, они все свидетели и участники.
– Кажется, я прославилась. – Глаза Униссы весело блеснули.
– Ага.
– Ну что ж, пошли. – Мастер легко поднялась на ноги.
– Куда? – спросила Эльга.
– Подальше от сплетников, – улыбнулась Унисса. Она, казалось, тоже переменилась, помолодела, растеряла некоторые морщинки. – Пойдем к реке.
И они двинулись к реке, огибая россыпи малинника, а потом пошли берегом.
Вода поплескивала у ног. В ней копошились мальки. Над высокой травой сновали стрекозы.
Эльге было удивительно хорошо. А Рыцек… Рыцека она еще набьет. Правильного, настоящего Рыцека.
– Эге-гей! – закричала Эльга людям на проплывающей мимо пузатой барже.
– Ох-хо-хо! – долетело с середины реки.
Эльге помахали рукой. Баржа прошла по искристой солнечной ряби, едва не касаясь ее низкими черными бортами.
Как мастер огня по жарким углям.
– Ну что, – покосилась Унисса, – начинаем новую жизнь?
Эльга кивнула.
– Да, мастер Мару.
– Значит, переходим к букетам с людьми.
Окна были распахнуты настежь.
Солнце заползало в комнату неуклюжими квадратами. Шелестела крапива, вымахавшая аж до подоконника. Ветер трепал полог, занавесивший кухню. Было тепло.
На низкой скамеечке перед Униссой и Эльгой сидела, наклонившись вперед, худая женщина с запавшими глазами.
– Никакого сладу с ним нет, – горько сокрушалась она.
У нее были крепкие рабочие руки с выпуклыми венами и сухой, обметенный трещинками рот. Несмотря на теплую, почти летнюю погоду, она куталась в короткий овчинный жилет. Темный платок обжимал голову, прятал волосы.
– Я уж и к лекарю, – тихо и как-то безысходно говорила женщина, – чтобы вылечил, снял эту его заразу.
Она умолкла.
– И что лекарь? – спросила Унисса.
Первые листья упали на доску. Как горсть зерен в сухую землю. Пальцы сказали «тап-тап», формируя узор.
Эльга, следуя за учителем, рассыпала свои листья.
Они обе располагались перед женщиной некоторым уступом, чтобы Эльге было видно, что и как делает на марбетте мастер.
– Так что лекарь? – повторила Унисса.
– Сказал, что ничем не может помочь, – отозвалась женщина и взглянула на Униссу. – Сказал, что это не болезнь.
– А что?
– Сказал, боль сердца.
Новая порция листьев брызнула на марбетту.
– А почему пришли вы, а не он? – спросила Унисса. – Я делаю букеты с натуры. Как я могу набить букет тому, кого не вижу?
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!