Виртуальная подружка - Светлана Алешина

— Было бы очень здорово. Мы ведь еще не отметили ваш общий со Светланой успех. Кстати, Ирина Анатольевна, передача получилась просто замечательная. Мне очень понравилось. Я ее на кассету записал.

— Спасибо большое, мне очень приятно. И вдвойне спасибо за нашего Костика.

— Не за что. Скажите спасибо, что у него сердце крепкое. Значит, Ирина Анатольевна, если вам что-то понадобится, дежурный персонал вон в той комнате. А я буду на втором этаже в 215-м кабинете.

— Тебе телефон оставить? — спросил Валера.

— Не надо, если что, я ведь смогу отсюда позвонить по больничному телефону.

— Ну хорошо. Я приеду завтра с утра.

— Валера!

— Да?

— Сделай божескую милость, позвони Элле со Стасом, скажи, что убийцу нашли. Полагаю, они имеют право об этом знать.

— Ночь ведь уже. — Гурьев посмотрел на часы. — Может, завтра?

— Мне кажется, ради этой новости они закроют глаза на твое вопиющее игнорирование этикета. Позвони!

— Да, мой генерал! — улыбнулся Валерка.

Ребята ушли, а я дождалась, пока Костю перевезут в палату, и уселась рядом с ним на стул. Кажется, сознание он все-таки потерял.

Я проснулась от тихого шепота.

— Ириша, как дела? — в дверь палаты просунулись встревоженные физиономии Валерии и Валерия.

— Вроде нормально, — так же шепотом ответила я, стряхивая с себя настырную дремоту.

— Как он?

— Спит.

— Спит или без сознания? — уточнил Валера.

— Спит. Ночью ему что-то вкололи. Какое-то успокоительное. Врачи говорят, опасность миновала. Сердце у него крепкое, организм здоровый, да и мы быстро управились. Так что выкарабкается.

— Здорово! Слушай, ты выползи в коридор, а то перешептываться неудобно.

Я послушно встала, чувствуя, что моим затекшим ногам эта процедура пришлась совсем некстати.

— В общем, так, — торопливо заговорил Гурьев. — Допрос на сегодня перенесли — вчера уже поздно было. Я договорился с Зародиным, что мы с тобой сможем на нем присутствовать в качестве свидетелей. Поедем?

— А как же Костя? — Я растерянно оглянулась на открытую дверь палаты.

— Ничего. Тезка моя подежурит.

Лера с готовностью закивала.

— Тогда, конечно, поехали. Только я смою с себя эту дурацкую боевую раскраску — уж очень хочется вернуть себе истинное лицо. У тебя есть какой-нибудь пакет? Брось туда парик. Как-никак казенное имущество.

По дороге я первым делом позвонила Володе и объяснила ему, что, прежде чем вернуться домой, мне еще надо заехать в милицию для дачи показаний. Володя для порядка поворчал, но после моего обещания приготовить в выходные какое-нибудь его любимое блюдо на выбор угомонился. Валера тоскливо повздыхал, намекая на то, что был бы не прочь присоединиться к нашему семейному обеду, но после моего заверения в том, что его появление в нашей квартире может спровоцировать Володю на античеловеческий и, в частности, антигурьевский поступок, напрашиваться в гости внезапно передумал. А потом рассказал мне, что уже совершенно точно установлено — все пять убийств были совершены нашей красавицей. Отпечатки ее пальцев совпали с отпечатками на вещах покойных. Осталось только выяснить, для чего она это делала.

В милицию нас пропустили без лишних проволочек, и Валерий долго водил меня по длинным коридорам, пока мы не остановились перед обитой темно-коричневым дерматином дверью.

— Войдите, — последовало в ответ на наш стук.

Мы не преминули воспользоваться этой любезностью, и я как вкопанная замерла на пороге.

— Димка! А ты что тут делаешь?

— Иришка! — обалдело заорал здоровенный детина в штатском. — Каким ветром? Вот ведь сюрприз!

После продолжительных и бурных приветствий под недоумевающим гурьевским взглядом мы выяснили, что Дмитрий, который был моим одноклассником, и есть тот самый знаменитый Зародин. Я долго удивлялась, что не вспомнила его фамилию, вернее, никак не могла предположить, что мой приятель детских лет теперь работает в органах. Мы наперебой рассказывали друг другу, кого из старых знакомых видели за последнее время, кто кем стал, кто на ком женился и каким количеством детей успел обзавестись, вспоминали прошлые шалости, пока Валера деликатно не напомнил нам, что здесь вообще-то не встреча выпускников, а серьезное учреждение, и неплохо бы уже оставить телячьи нежности и заняться делом.

— Значит, ты и есть та самая знаменитая личность, которой мы обязаны поимкой этой леди Макбет местного уезда? — спросил Дима.

— Вы обязаны не мне, а нашему водителю Косте.

— Да. Славный парень. Как он?

— Все нормально. Поправляется. А тебе очень стыдно не знать, что я работаю на телевидении и веду не самую задрипанную передачу.

— Да я ящик вообще не смотрю, — извиняющимся тоном ответил Дима. — Некогда. Зато супругу мою от твоего «Женского счастья» за уши не оттащишь. Ладно, Ириша, мы еще как-нибудь встретимся в неофициальной обстановке, поболтаем по-дружески, а сейчас давайте работать.

Он отдал какие-то распоряжения, и через несколько минут в кабинет ввели «обезьянку-игрунку», как в сердцах обозвал нашу подопечную Валерий.

Пока Зародин проводил формальную часть допроса с выяснением фамилии-имени-отчества, возраста, места жительства, рода занятий и прочих анкетных данных, я с любопытством разглядывала девицу.

Красавицей ее не назовешь, но какой-то шарм присутствовал. Даже сейчас, без косметики, с распущенными волосами, она выглядела очень привлекательно. Держалась с достоинством, но не вызывающе. Она совершенно не выглядела испуганной, но и уверенности в своей безнаказанности тоже не было. Только где-то в глубине глаз таилась странная грусть. Даже скорее не грусть, тоска. Словно ей страшно не хотелось расставаться с кем-то. Или с чем-то.

Господи! Зачем этой молоденькой девчонке, а было ей всего девятнадцать лет, понадобилось убивать мужиков?! На сумасшедшую она совсем не похожа. Острых ощущений не хватало? В детстве недоиграла? Или мстит за что-то?

— Анастасия Николаевна, вам предъявляется обвинение в покушении на убийство Шилова Константина Александровича, а также в убийстве Бочарова Александра Ивановича, Родионова Вадима Андреевича, Геллера Олега Павловича, Бессметнова Сергея Игоревича и Ильина Святослава Романовича. Не хилый, однако, списочек. Вы признаете свою вину?

Анастасия молчала, уставившись на носок своей туфельки.

— Анастасия Николаевна, хочу напомнить вам, что чистосердечное признание…

Господи! Как же глупо звучали сейчас эти штампованные фразы!

— Анастасия Николаевна, у нас есть неопровержимые доказательства вашей причастности к этим убийствам. Отпираться совершенно бессмысленно.