Снесу крышу. Дорого - Светлана Нарватова

— Моя одежда не соответствует признанному дресс-коду.

Да, пожалуй, джинсы с футболкой были не совсем подходящим вариантом для приличного варианта.

— Давай заедем купим. — Не разорится Поляков от одного платьишка.

— Спасибо, не нужно. У меня всё есть, просто я не ожидала, что еще может потребоваться.

— Значит, заедем переодеться, — щедро предложил Паша.

Кощей припарковал автомобиль возле Дашиного подъезда и стал отстегиваться.

— Вы можете подождать меня здесь, — разрешила ему девчонка.

Он чуть не поперхнулся от неожиданности.

— Но это необязательно, — продолжила она.

Паша выдохнул и отпустил ремень, который тут же притянулся на место.

— В смысле, я понимаю, вы очень заняты. Спасибо, что подвезли, Павел Константинович.

Его руки застыли в воздухе, не успев дотянуться ручки дверцы. И даже дар речи на какое-то время отказал. На недолгое.

— Знаете, Дарья Владиславовна, мне, конечно, льстит ваша забота о моем времени и обо мне. Но я вполне в состоянии подняться. Еще. И подождать в квартире.

— Тогда ждать придется дольше.

— Ха. Ха. Если женщину не подгонять, она будет собираться два часа. А если подгонять, то всего час сорок, — поделился Паша своим жизненным опытом.

— Я собираюсь за пятнадцать. Если погонщики не мешают, — заявил Дарья.

— Я не буду мешать. Просто тихонечко посижу. И даже трогать не буду, — на этих словах Поляков всё же перекрестил пальцы на всякий случай. Мало ли.

— Мне будет неловко.

— Ой, что я там не видел! — возмутился Паша.

Дарья одновременно закатила глаза и изобразила возмущенно-порицающее выражение на лице. Вроде: «Нашел, чем гордиться», только с тремя восклицательными знаками ы конце предложения.

— Хорошо, — он поднял руки. — Но если через пятнадцать минут ты не спускаешься, я поднимаюсь.

«И мы уже никуда не поедем», — повисло в воздухе между строк.

Поляков даже задумался над привлекательностью этого сценария. Вообще-то он планировал после ресторана отвезти Дарью к себе. Но, с другой стороны, может, и нафиг этот ресторан? Доставка есть практически отовсюду. И если на первый раз по-быстренькому, то можно успеть до того, как им помешают. Паша поставил таймер на телефоне и погрузился в фантазии. Кухонный стол, конечно, не настолько надежен и удобен, как письменный. Но почему бы нет. И вообще, с ее микроскопическим весом перед Кощеем открывались новые горизонты…

На очередном горизонте Даша села на свое сидение, захлопнула дверцу и пристегнулась.

— Ну? — спросила она, и сигнал сработавшего таймера привел его в чувство.

— Потрясающе, — выдавил из себя Поляков.

— Я имела в виду, что можно ехать, — поправилась девчонка.

— Да, мэм. Слушаюсь, мэм.

— Извините. Я не хотела, — смутилась она.

— Это — серьезная проблема, — согласился Паша. — Именно ею мы и займемся сразу после ресторана.

И завел машину.

Всю дорогу он нет-нет, да поглядывал на пассажирку.

Казалось, в ее лице ничего не изменилось. По крайней мере, Паша ничего кардинального не заметил: брови, глаза, нос (один) губы, подбородок. А выглядеть она внезапно стала на пару порядков дороже.

Да, с такой можно ехать в любой ресторан, не роняя имиджа. Своего. Может, для такого олигарха, как Тяжелков, девчонке не хватало брендов. Но, во-первых, Кощей в них не разбирался. Как и положено натуральному натуралу. А во-вторых, ее осанка и посадка головы компенсировали потенциальную нехватку нолей на бирках.

Вообще, она не выглядела, как те, кто дает за деньги.

Она выглядела как те, кто дает за очень большие деньги.

Платьишко, к слову, у нее тоже было очень приличное. И в смысле фасона, и в смысле исполнения. Откровенным шалавами Паша брезговал. Но и вкладываться в «золотых девочек» считал занятием глупым и бесполезным. Однако он испытал разочарование, когда не увидел в ресторане ни одного знакомого. Прямо хоть сэлфи выкладывай.

Нет, так низко он не падет. У него еще будет возможность похвастаться своей новой помощницей.

Единственным недостатком, который Поляков в ней внезапно обнаружил, была ее молчаливость. Обычно его раздражал треп девиц, которые буквально слова сказать не давали. Но, как оказалось, в этой болтовне был важный плюс: не нужно было думать, о чем с ними разговаривать.

С Дарьей же за столом периодически зависали паузы. Девчонка делала вид, что ее это нисколько не смущает. А вот Паша напрягался.

Но нет такого стресса, с которым бы не справился хорошо прожаренный стейк.

Завершив трапезу, Паша галантно помог Дарье надеть куртку и усадил в машину.

— А почему мы едем так? — спросила девчонка минут через пять после того, как они тронулись.

— Потому что мы едем ко мне.

Паша скосил взгляд, чтобы увидеть реакцию девчонки.

Она смотрела в окошко, невозмутимо провожая взглядом дома вдоль дороги.

Может, не услышала? Значит, переспросит.

А может, не переспросит. Может, просто приняла как факт, что они едут бороться с «не хотела», как Паша обещал. Но должна же она как-то выразить свое отношение в горизонтальному времяпровождению? Хотя можно и вертикально. Поляков еще раз бросил взгляд на спутницу.

Безмятежность. Именно так можно было описать выражение ее лица.

Паша подождал еще. В конце концов, возражений же тоже не последовало. Всё в порядке. Всё идет по плану.

Но почему-то мысль о том, что Дарья просто перестала сопротивляться и плывет по течению, вызвала отторжение. Внутренний хищник был недоволен. Ему нравилось тыкать птичку когтем и видеть, как она трепыхается. А трахать безразличное бревно совсем не то же самое, что Снежную Королеву. Может, выглядит это почти одинаково, но ощущается по-разному.

— И что, никаких возмущений, радостных воплей, жалобных стонов? — сдался он.

— Какой диапазон, — одобрительно покивала Даша.

То, что она не отвечала прямо, начинало выбешивать.

— Для тебя не имеет значения, куда и зачем тебя везут? — процедил Кощей, перестраиваясь перед светофором для поворота. Даша продолжала смотреть в окошко и молчать. — Ну?!

— Не люблю, когда на мне проводят лабораторные опыты, — ровно ответила она, не отрывая взгляд от тротуара со своей стороны.

— Какие опыты?

— «Возмущения, вопли или стоны?» — процитировала она.

Паша тронул машину на зеленый и притормозил, пропуская поток по встречной. Его радовала эта вынужденная пауза в разговоре. Он не знал, что сказать, и это злило его еще сильнее. Наконец зеленый замигал, последние джигиты провались под занавес, и Поляков пересек перекресток. За это время он успел взять себя в руки.