Снесу крышу. Дорого - Светлана Нарватова

— Спасибо, Павел Константинович, за ужин и секс. Особенно второй раз, на коленочках, очень вам удался. До свидания. Увидимся завтра на работе, — вежливо попрощалась она и пошла в прихожую одеваться.

Хозяин не счел нужным ее проводить.

Ну и ладно.

Всё-таки самый опасный тип козлов — это не Ледопат. Самый опасный — это тот, который кажется не козлом. Даша не была наивной. Но почему-то каждый раз у нее появляется надежда, что вдруг…

Но чуда не произошло.

Воскресенье прошло плодотворно. Даша успешно отвлекалась от мыслей о провале миссии, отвечая на вопросы по педагогике и психологии. Это был первый Дашин заработок в свое время, она обросла «поставщиками», ее контакт заочники родного вуза передавали из рук в руки. Время было благодатное, сессии шли одна за одной. Страдать было некогда.

И только поздно вечером, когда глаза уже стали слипаться, Несветаева улеглась на диване, надела повязку для глаз и настроилась спать. Но сон, который не давал ей работать за компьютером, внезапно отступил перед мыслью о том, завтра ей предстоит встретиться с Поляковым.

Кто вообще потянуло ее за язык? То есть про сложно финансовое положение — это святое. Но жалобно надо. Страдательно. Потом нужно было сделать приветственный утренний минет. Точнее — сначала минет, потом жалобно и просительно. И чтобы шеф такси до дома оплатил и на чулочки дал, взамен порванных.

А ее понесло.

Видите ли, оскорбило ее, что Кощей ее не понимает. Можно подумать, в ее жизни народ в очередь вставал, чтобы ее понять. Толпами. С чего его должно волновать, как она живет? С чего это вообще кого-то должно волновать?

И что делать, если завтра она придет на фирму, а ей сообщат, что она здесь больше не работает? Ей ли не знать, какими мстительными бывают начальники…

Трясучка не отступала. Даша поднялась, сходила в кухню, выпила успокоительное и заперлась в ванной. Мерный стук струй о дно ванны напоминал звуки дождя. Дарья всегда любила дождь. Казалось, он плакал за нее.

В голове лениво крутилась мысль, что завтрашние проблемы нужно решать завтра. Всё, что можно было испортить, она испортила с утра. Теперь остается только ждать. И раз уж она внезапно решила выступить в роли оскорбленной невинности, то с утра нужно будет продолжить в том же тоне. Лучшая защита — обвинение.

Даша выключила воду, свет, доковыляла до постели и отключилась в один момент.

Утром она проснулась до будильника, тщательно накрасилась, уложила волосы и вызвала такси. Один раз можно шикануть — красота требует жертв. Купила в пекарне недалеко от офиса свежайшую булочку, кофе в кофейне и была возле кабинета за пять минут до явления начальства.

Начальство явились гладковыбритыми, бодрыми, но недовольными.

— Доброе утро, Павел Константинович, — с нейтрально-радостной улыбкой поприветствовала его Даша.

— Доброе утро, Дарья Владиславовна, — столь же дежурно поздоровался шеф, открыл дверь и жестом предложить пройти внутрь.

«Доброе утро, Дарья Владиславовна» — оптимистичное начало. Это гораздо лучше, чем «Что вы здесь забыли, девушка».

— Ваш завтрак, Павел Константинович, — она поставила на стол стаканчик и коробочку с булкой. — Сейчас накрою.

— Будьте любезны, Дарья Владиславовна.

Он убрал свои вещи в шкаф, Несветаева тоже быстро повесила куртку, обтерла руки влажной салфеткой и сервировала стол.

— Кушайте на здоровье, — она сделала приглашающий жест.

— Спасибо, — хмуро поблагодарил Поляков и пересел к еде поближе. — А что это вы сегодня такая красивая? — подозрительно поинтересовался он.

— Так ведь гости у нас сегодня, проверяющий. Или проверяющая.

— А. Ради гостей, конечно, можно, — пробурчал Кощей.

— Спасибо. — Он непонимающе поднял голову. — Что разрешили, — улыбнулась Даша.

И резво припустила в туалет переобуваться.

Невозможно же удержаться, когда он такой.

К тому моменту, когда она вернулась, с завтраком было покончено, а сам начальник сидел на своем высоком начальственном кресле с видом Наполеона периода захвата Европы. Когда он еще не встретился с Россией.

— Дарья Владиславовна, уберите здесь, — он показал на стол, будто Несветаева сама бы не догадалась. — И пригласите юриста, главбуха и начальника отдела кадров. Сейчас. Одна нога тут, другая там.

— Рука.

— Что «рука»?

— Рука — здесь, нога — там. Я руками обычно со стола убираю, — Даша тем временем собрала посуду.

— Ну если вам так удобнее, — протянул Поляков ей вслед.

Дарья уже неслась собирать совещание.

Она прошла за свой компьютер. Если что-то секретное, ее попросят выйти.

— Нам нужно решить, куда посадим проверяющего, — обозначил проблему Кощей.

Все задумались.

— Можно ко мне, — без большого энтузиазма предложил Богдан Викторович.

— Не хотелось бы, — качнул головой Поляков. — У тебя можно втихую собраться без лишних глаз, в случае чего.

— К нам бы тоже не хотелось, — добавила Галина Петровна.

— Павел Константинович, — «неуверенно» подняла руку со своего места Дарья. — Может, его на мое место? Всё равно он у вас большую часть времени у вас будет проводить.

— А тебя куда? — насмешливо полюбопытствовал шеф.

— Ко мне можно! — уже более жизнерадостно предложил юрист.

Поляков глянул на него так, что Богдан Викторович сразу опустил голову.

— К нам на время можно, — предложила главбух.

— У меня пусть посидит пока, — решила за всех Елена Викторовна. — А вообще, конечно, не дело, что помощник с вами в одном кабинете сидит. Не по регламенту. Должна быть приемная…

— И где я вам ее возьму? — покрутил рукой директор.

— Не знаю… Можно отдел охраны пересадить, там у начальника отдельный маленький кабинет, смежный с остальными.

— Сделал гадость, на сердце радость? — хмыкнул Кощей. — Я подумаю.

Пока все проводили перестановку, установку камеры на бывший стол помощницы, Даша незаметно сделала пару снимков, отправив заказчику с гневными комментариями по поводу его неместного вмешательства и вынужденного Дашиного отступления.

Прав Павел Константинович: сделал гадость — на сердце радость.

Когда в воскресенье за Дарьей захлопнулась дверь, Паша сказал: «Скатертью дорога!», выматерившись для комплекта. На столе остались лежать банкноты, немые свидетели его недавнего провала. Кощей собрал их, обстучал о столешницу, выравнивая края, и вложил обратно в портмоне.