Не отпустить тебя - Эми Мун

Сюрпризы… Будь они прокляты… Сюрпризы.

— Девушка, девушка! Вы обронили!

Лера отлепила глаза от брусчатки и повернулась. Губы искривились, выпуская наружу сухой, каркающий смех. А вот и ее лекарство. Горькое и такое необходимое. Еще вчера она вспоминала о нем с затаенным ужасом, а сегодня готова ползти следом и вылизывать подошвы ботинок своих благородных палачей. Только бы забрали. Только бы дали шанс закончить все и растворится в воздухе всех миров без остатка. Чтобы навсегда. Никаких мыслей и никаких чувств.

Знак небесного лотоса качался на серебряной цепочке. Тонкие нити сплетались в хрупкий на вид кулон. Который был тверже любого алмаза.

— Да, это… мое, — пальцы слушались плохо, но она почти с первой попытки сумела застегнуть на шее амулет. Холодная волна пронеслась от макушки до ног, смывая любое поисковое заклятие. Изменяя кружево ауры настолько, что несколько сотен первоклассных ищеек могут часами бить в бубны и вычерпывать резерв досуха, но ее следов не обнаружит никто.

Лера глубоко вздохнула и расправила плечи. Мистер Грэй терпеливо ждал. Сильно же припекло магистров, раз уж они отправили за ней самого главу поискового отряда. А впрочем плевать. Чем хуже их дела, тем лучше ей. Тянуть не имело смысла.

— Вы выглядите расстроенно, — тонкие губы мужчины улыбались, голос звучал мягко и доброжелательно, — Могу ли я предложить Вам прогулку? Свежий воздух развеет печали.

— Уверена, это так.

Плотное темно синее сукно не могло пропустить холода ее пальцев. Зато не скрывало дрожь. Но господина Грэя волновала лишь доставка объекта в пункт назначения. Мужчина вел ее по кривым клочкам какого-то района, все больше углубляясь в его дебри.

Глядя перед собой невидящими глазами, Лера шла и как в старой детской сказке, оставляла за собой след. Вереницей черствых хлебных крошек падали под ноги воспоминания. Она давила их и давила, переступала одно за одним, но их поток был бесконечен. И только одно могло положить ее мучениям конец.

Еще ни разу в жизни Алекс не чувствовал себя настолько беспомощным куском дерьма. Даже когда семнадцать лет назад сбивался с ног, рыская по столице в поисках маленькой девочки с медово-карамельным цветом волос. Тогда он был слишком мелким, и его глупая детская головенка еще не понимала, чего именно он сам себя лишил. Тоска, страх, желание все исправить — сущая мелочь по сравнению с тем адом, в котором сейчас он сгорал заживо.

Каждая секунда, как маленькая смерть. Болезненный проигрыш в отчаянных попытках отыскать и вернуть обратно. Как одержимый он стучался во все двери, ногтями и зубами цеплялся за любую, даже самую крохотную подсказку. Но все усилия были тщетны. Поиски оканчивались ничем, а Конклав трусливо ссылался на преждевременную панику. Меньше недели — подумаешь! Алекс едва удержал себя в руках, слушая этих напыщенных, разожравшихся магов. И если бы не отец, вытряс каждого из их уютных, мягоньких кресел и швырнул вниз с парадной лестницы, чтобы их жирные задницы пересчитали каждую долбанную ступеньку. Чтобы по уши окунули свои лощеные морды в грязь и захлебнулись в ней нахрен. Бесполезные, ряженые в мантии шуты…

Ярость судорогой скрутила мышцы, и стакан в руке хрустнул. Как завороженный Алекс уставился на причудливый узор из алых пятен и прозрачных многоугольников. Осколки стекла вперемешку с кровью пачкали светлый ворс ковра. Его малышка… Она будет расстроена! Опять надует губки и посмотрит на него с осуждением. О, этот ее молчаливый упрек. Как тоненькая стрела, всегда попадающая точно в цель. Алекс мог устоять против нескольких противников сразу, но против ее глаз никогда. Надо скорее все убрать. А потом плеснуть на рану целебной настойки, и бежать в спальню. У него сегодня большие планы на свою сладкую малышку. И бинты на руке в них не входят.

— Решил истечь кровью?!

Голос отца хлесткой пощечиной вернул его с небес на землю. Морок схлынул, оставляя на память боль в обрезанных пальцах и давящую тяжесть неприглядной действительности.

Иногда его накрывало. Вот прямо как в омут с обрыва. Вдруг мерещилось, что сейчас раздастся любимый голос и тонкие ручки обхватят талию, а между лопаток прижмется мягкая щечка. Он забывался, погружаясь в сладкие иллюзии собственных обманов. Приползая домой с очередных поисков, мог обнаружить себя стоящим не под душем, а на одном из портовых пирсов. Потому что Лера любила бывать там. А он любил зарываться пальцами в мягкие локоны, когда девочка так доверчиво укладывал голову ему на плечо. Мог очнуться в их любимом кафе от удивленного: «Вы будете делать заказ?» или прийти в себя среди ее разбросанных вещей.

Травознавец списывал все на последствия от приворотного зелья. Шипел и плевался не хуже базарной хабалки, припоминая Алексу его фееричное появление в гильдии, ослабевшего от поисков и полубморочного из-за отравления. Угрожал насильно отправить на реабилитацию, но как, демон его раздери, можно валяться в лазарете, когда каждая минута, не потраченная на поиски, была равносильна пытке.

— Алекс, приди в себя!

Март почти бегом спустился со второго этажа. Все это время отец жил с ним. Просто пришел в первый же день и, не спрашивая, занял пустующую комнату. Алекс тогда смолчал. Потому, что оставшись в одиночестве точно бы свихнулся. Но сейчас слова выскочили из горла прежде, чем он успел захлопнуть рот.

— Прийти в себя?! Как мило! С ролью заботливого папаши ты давно опоздал!

Это было подло. И больно. Он не просто надавил на больное место, он ударил туда раскаленным добела ножом. Но отец оказался сильнее. На его лице не дрогнул ни один мускул и только глаза вдруг потемнели от всколыхнувшейся мути старой тоски, и голос зазвучал на пол тона ниже.

— Я помню. И все же прошу тебя успокоиться.

Совесть услужливо обвилась вокруг шеи тонкой колючей проволокой и сдавила его так, что нечем стало дышать. Всего один раз они коснулись темы распада их семьи. Но и этого хватило за глаза. Март сожалел. Отчаянно и безвозвратно. И несколько рубленых, скупых фраз сказали больше, чем многочасовые молитвы о прощении. Не раз и не два женщины пыталась пробраться в его дом, но там уже обитала хозяйка. Миниатюрный портрет его матери строго по центру каминной полки.

— Прости.

Все, что ему удалось вытолкнуть из себя. Но отец кивнул. Он понимал, каково это, потерять девяносто девять и девять десятых процента своего сердца.

— Пойдем, рану стоит обработать. И пришли новые запросы от стражей. Тебе надо появиться в суде, как пострадавшему лицу.

— Я сверну ей шею прямо перед присяжными, — пообещал Алекс. Вид скулящей, осунувшейся стервы вызывал настолько глубокое отвращение, что избавиться от прямоходящей гадины хотелось сильнее, чем сделать очередной глоток воздуха.

— Мария получит свое.

О да, получит еще как! Зелье приворота были вне закона. А неизвестные досель рецепты — вдвойне.

Стук в дверь застал их ровно в тот момент, когда Алекс делал последний узел на закрепляющей повязке. Март выгнул бровь, показывая, что он никого не ждал. Алекс был с ним солидарен. Бинты на ладони не помешали крепко сжать костяную рукоятку ножа. Привычным движением отец проверил крепость тонкой тетивы. Слова были излишни. Они действовали по давно отработанной схеме. Алекс пошел встречать визитера, а Март занял удобную позицию для точного, и часто единственного выстрела.