Бешеная - Александр Бушков

Никто не обратил внимания на новоприбывших. Не до того было.Седоватый джинсовый мальчик лет пятидесяти, сидевший почти напротив Даши, то идело отхлебывал из бутылки «Абсолюта», стараясь делать это бесшумно (щелк!Артемий Фарафонтов, «Бульварный листок», основная тематика – антикоммунизм,альпинизм и легализация публичных домов), но остальные, почти каждый, дымиликто папиросами, кто трубочками, распространяя тот же вязкий запашоккачественного тохарского зелья. Да еще к свечному воску что-то пахучее былоподмешано. И плотные шторы задернуты наглухо, так что стояла жаркая духота.Люди за столом, числом трое, все так же напряженно слушали четвертую,истеричным голосом выпевавшую букву за буквой.

Даша тихонько стянула свитер через голову и подложила подспину к стене, сразу стало уютнее. Молоденькая соседка тут же вольготноулеглась на пол, непринужденно положив Даше голову на колени, уставясь впотолок. Даша не шелохнулась, приглядываясь к четверке за столом и пытаясьдогадаться, что они там, черт их побери, делают.

Щелк! Спина, оказывается, принадлежала Паленому – онкак раз повернул голову, глянул влево, и Даша узнала знакомый по оперативнойсъемке шрам, скособоченный подбородок, похожий на черепашью нижнюю челюсть.

– Бессмыслица… – объявила женщина.

Голос был исполнен такой печали, что невольно хотелосьпосочувствовать. Даша врубилась наконец: они крутили блюдечко, обычныйспиритический сеанс, отсюда и странное шуршанье – это блюдце елозило по листубумаги с нарисованными по кругу буквами.

За столом возник тихий спор, нашпигованный учеными терминамивроде «грубых вибраций», «антагонистических астралов» и «плоскомерности эфирнойкривой». Даша тем временем опознала еще двух участников эксперимента: толстаядамулька с высокой прической из обесцвеченных волос – Людмила Корзунова,некогда дипломированный врач, а ныне вольный народный целитель, объявившая себяпослом Высшего Галактического Разума в Шантарске (и даже пытавшаяся вручитьгубернатору свои верительные грамоты, собственноручно начертанные подтелепатическую диктовку), интеллигент в немытой бороденке – модныйиглоукалыватель Карамельников, кришнаит и страшный любитель юных медсестер, поэтой причине уже однажды разминувшийся с уголовным кодексом буквально намиллиметр.

Девочка пошевелилась, потерлась щекой о Дашину коленку ишепотом поинтересовалась:

– А ты будешь меня любить?

Даша ее проигнорировала, зато Хрумкина моментально цыкнулазлым шепотом:

– Светик, брысь!

– Нехорошая Катька, – чуть заплетающимся языкомвыговорила девчонка. – Жадная, усатая. Усатая собака на сене. Вот возьметМастер и отберет у тебя игрушку, я ему сейчас пожалуюсь…

И примолкла, посасывая шкворчащую трубку. Хрумкина тронулаДашу за рукав, протянула портсигарчик с папиросами – конечно, «заряженными», игадать нечего. Даша мотнула головой и приступила к коронному номеру«Дашка-наркоманка», который в прошлом году принес ей признание в гораздо болееопасной компании.

Достала из нагрудного кармана прозрачную коробочку от аудиокассеты,извлекла маленький одноразовый шприц, где плескался кубик прозрачной жидкости.Закатала левый рукав, сняла с иглы зеленый колпачок, тщательно выдавилапузырьки воздуха и уверенно сделала себе укол, в мышцу, повыше локтя. Спряталакоробочку и закинула голову, прижалась затылком к стене, ожидая «прихода».

«Прихода», само собой, можно было дожидаться до второгопришествия, потому что организм получил лишь кубик сорокапроцентной глюкозы –что для него было даже полезно при нервной милицейской работе. Но, судя по лицуХрумкиной, сей маленький цирк лишь добавил Даше авторитета на зоне.

– Дашь уколоться? – заинтересовалась Светик.

– Брысь! – мгновенно отреагировала Хрумкина,заботливо спросила: – Дашенька, а ты не вырубишься?

– С капельки? – фыркнула Даша, непошевелившись. – Мне просто сейчас будет хорошо…

Четверка за столом наконец закончила совещание, уставпроклинать недостаточно тонкие вибрации. На блюдечко вновь возложили пальцы, иПаленый вдохновенно начал:

– Вызываем академика Сахарова… Андрей Дмитриевич, вы снами? Если вы слышите нас, ответьте – можно ли ожидать решительного поражениякрасно-коричневых на выборах? Ответьте, Андрей Дмитриевич…

Зашуршало блюдечко, и женщина завела:

– Е… Эм… Пэ…

Фарафонтов неуклюже поднялся на ноги, звонко покатиласьбутылка. Спириты дружно на него цыкнули, попытались опять сосредоточиться, нодаже неопытному наблюдателю в лице Даши стало ясно, что плоскомерный эфир вновьпроявил скверный нрав, и на линии пошли сплошные помехи. Паленый вполголосаобматерил Фарафонтова. Тот, виновато пожимая плечами, на цыпочках пересеккомнату, присел рядом со Светиком и пощекотал ее за бочок. Она встала, и обаисчезли на кухне. Все происходящее отдавало дурным балаганом, но Даша слишкомхорошо знала: э т и могут стать и весьма опасными. В любой момент. Особенноесли есть волевой главарь…

Оказалось, пока она разглядывала спиритов, Хрумкина куда-тоисчезла. Из кухни через неплотно прикрытую дверь доносились недвусмысленныезвуки. Еще статья, отметила Даша. Копите, голуби, копите…

– Дашенька…

Даша тихо встала, ощутив знакомую охотничью дрожь в теле.

– Иди в ту комнату, – шепнула Хрумкина. – Ибудь обходительнее с Мастером… Решается твоя судьба…

– Он кто?

– Черный Гроссмейстер, выше его в Шантарске нет…

Даша тихонько прошла к двери.

– Я сказала, что ты уже сделала укол, он поймет… –шепнула тащившаяся следом Хрумкина, – но все равно, держись вежливо…

В соседней комнате не было и стола – только креслопосередине, определенно антикварное. Человек, восседавший в нем, был закутан вчерный просторный балахон, а лицо закрывала черная маска, кажется, кожаная,сработанная не в пример изящнее спецназовских капюшонов – она повторяла чертылица и при этом, такое впечатление, копировала какую-то древнюю ритуальную харю(у Даши не хватало должного образования, чтобы определить точнее). Нопристально всматриваться она не стала, осторожничала, чтобы не насторожитьздешнего пахана чересчур уж осмысленным взглядом – тем более что у него-тосамого глаза смотрели вполне трезво и пытливо, Даша успела заметить.

Свечей здесь горело побольше, с дюжину, да еще вдобавокбагрово рдела куча раскаленных углей на огромном железном подносе в углу.Обнаженная женщина с застывшим взглядом, стоявшая на коленях над блюдом,медленно протянула руку, высыпала на угли щепоть тяжелого порошка, и повалилдымок с вязким запахом.

На коленях у человека в балахоне лежал длинный изогнутый ножс позолоченной, а может, и золотой, рукояткой, этакий ятаган со страннымизнаками на лезвии. Даша, стоя с потупленным взором, хорошо его рассмотрела. Ипришла к выводу, что он ничуть не напоминает то лезвие, каким были убиты тридевчонки.