Спецназ князя Святослава - Алексей Соловьев

– Открой мне кровь, быстро!

Пожилой придворный врач привычно провел узким лезвием по запястью Божественного и принялся следить за количеством вытекающей алой жидкости. Посчитав, что вышло достаточно, грек споро наложил повязку на порез. Почувствовав облегчение, Цимисхий вновь обратил взор к Доростолу. Алые перья по-прежнему торжествовали среди сотен людей и клубов пыли.

– Дозволь мне, Великий! – вдруг почувствовал базилевс на своем плече тяжелую руку. – Я привез тебе уже одну голову, привезу и вторую.

Громадный Анемас, прервавший три месяца назад жизнь Сфенкеля, горой возвышался над своим господином. Глаза его смотрели на Иоанна умоляюще.

– Ступай! – выдавил Цимисхий сквозь сжатые зубы. – Ступай…

Святослав не видел гибели соратника. Он уже спустился на землю, намереваясь начать допрос пленного. Нарастающий вой за стеной заставил его обернуться:

– Что там, Кол?

– Беда, княже! – не сразу ответил гридень. – Икмора какой-то гигант-грек срубил. Войско вспятилось.

Забыв про слабость, великий князь взлетел на стену вновь.

Ободренные смертью предводителя варваров пешие греки надавили на теряющих строй русов с новой силой. Те же, обескураженные, никак не могли дать достойный отпор. Чаша весов явно склонилась в сторону византийцев. Святослав мгновенно принял решение:

– Трубачи – отход!! Ворота под охрану. Гонца к Волку: пусть ударит конными, даст возможность пешим отойти. Пусть держится сколько сможет!!

Когда ворота Доростола тяжело заскрипели, закрываясь за последними русами, из полутора тысяч конных северян за стенами крепости укрылось не более пятисот. Такова была цена того, что пешая рать смогла вернуться без больших потерь…

– Какое злое племя эти русы! – воскликнул Варда Склир, объезжая с базилевсом поле недавнего боя. – Я насчитал уже более четырех десятков женщин. И заметь – все пали от удара в грудь! Страшное племя, если женщины бьются наравне с мужчинами. Кто знает, не придут ли сюда из Киева новые толпы фурий?! О, Господь, скорее б кончалась эта проклятая война!

Цимисхий ничего не ответил. Тяжело вздохнув, он продолжил путь по окровавленному полю скорби…

Тяжка была поминальная тризна. Злость суровых взглядов, небрежение бившихся к стоявшему на стене, накопившаяся усталость трехмесячной осады – все это выплеснулось на вошедшего последним в закопченный факелами зал князя Святослава. По мановению его руки слуги налили полные кубки красного болгарского вина.

– За Икмора! – негромко произнес великий князь и пригубил чашу.

Свенельд выпил свою залпом и зло швырнул ее на каменный пол.

– Зря! – спокойно произнес Святослав. – Вели выправить погнутый бок, иначе не сможешь быть нам ровней, боярин. У нас еще долгий разговор впереди предстоит.

– О чем еще можно баять, когда десятая часть войска за стенами полегла?! – медвежьим рыком возразил Свенельд, зло вцепившись в золотую нагрудную цепь. – Гонцов нужно слать к грекам с просьбой о мире!!

– То мне решать, не тебе, – сдерживаясь, ответил князь. – Пока же помянем славного Икмора и его ратных, славною смертию легших там, на равнине! Перун их призвал, Перуну они служить далее и будут!

Возразить никто не посмел. Богу русичей Перуну в этот день были принесены все три десятка пленных греков, притащенных с поля боя за крепостные ворота. Великий воин Икмор требовал достойного сопровождения в светлый Ирий, и вместе с казненными византийцами с ним были отправлены несколько красивых юных дев и десяток пышущих здоровьем жеребцов. За окнами то и дело слышались заздравные тосты в честь павшего богатыря.

– А что касается, мира, то решать князю великому, а не ближнему его боярину, – ровным и спокойным голосом продолжил Святослав. Лишь подрагивающая левая бровь выдавала его нервное напряжение. – И заодно напомнить хочу всем, что выказывание против великокняжеской воли в ратное время испокон веков каралось на Руси плахою. Еще есть желание у кого слово баять?

Таковых, разумеется, не нашлось. Святослав допил свою чашу и спокойно поставил ее на стол.

– Что касается гонцов… Пленный грек мне многое поведал. Закончи вы нынче бой со славою – быть переговорам! Теперь же базилевс о себе и войске своем слишком достойно возомнил, на мои условия не согласится. Нужно еще раз выйти за стены и умыть греков их кровью!! Пусть люди сутки отдохнут – и в сечу!

– Кто поведет их? – не утерпел Волк.

– Я!!

Повисла напряженная тишина. Князь первым нарушил ее:

– Если же суждено мне завтра будет голову сложить, то Свенельду вверяю всех оставшихся. Тогда на все будет ЕГО воля! И последнее: завтра, как выйдет рать в поле, ворота за всеми нами повелеваю закрыть! О победе должно будет думать, не об отступе за крепкие стены! Сообщите это дружинам!

Святослав встал со своего кресла и быстрым шагом покинул залу.

Уже во дворе варяг Свен негромко сказал Свенельду:

– Я буду сегодня всех богов молить, чтобы завтра великого князя внесли в Доростол на плаще бездыханным. Только ты сможешь прервать наконец это глупое славянское безумие.

– Замолчи! Завтра мы будем биться как нам повелевает долг. Не нужно гневить Святослава до той поры, пока мы не достигнем Днепра на пути домой.

– А что будет дальше? – поднял удивленно брови Свен.

– Останешься жив – расскажу! Ты и так слишком много уже услышал. Постарайся остаться живым, Свен! Нас еще ждет славное будущее. И присмотри завтра за моим сыном Лютом, прикрой его десятком опытных воев.

Ночь с 21 на 22 июля была в Доростоле одной из немногих, когда не бродили по улицам хмельные воины, не слышался женский смех и визг. Русская рать спала, набираясь сил, тяжелая тишина легла на улицы и площади крепости…

Уже не в первый раз базилевс Иоанн Цимисхий наблюдал одну и ту же картину: широко распахиваются ворота Доростола, из них изливаются черные змеи воинов с длинными копьями и красными щитами, выстраиваются в несколько ровных линий, словно перегораживая поле. Вновь кто-то из вождей варваров на коне объезжает строй, проверяя готовность и делая последние замечания. Вновь византийцы выстраивают свои боевые прямоугольники. Уставшие недовольные лица, запыленные и забрызганные кровью и грязью доспехи, тяжкое молчание.

«Мой Бог! Не только мне успела надоесть эта война! – в очередной раз подумал Иоанн. – Неужели этот Сфендослав так никогда и не запросит мира? Гордый проклятый скиф!!»

– Что они делают, Великий! – вдруг услышал базилевс голос Варды Склира за спиной. – Смотри, они зачем-то закрыли ворота!!

Иоанн встрепенулся, всмотрелся. Действительно, обе башни плотно прикрыли окованные железом тяжелые створки. На стенах также было непривычно пусто.