Каменный убийца - Луиз Пенни

Наконец-то она обрела ребенка, который не разочарует ее и не исчезнет.

С каждым яростным мазком косметики Айрин Финни заполняла эту пустоту ребенком – не тем, который сначала был нелюбим, а потом утрачен, а тем, который сначала был утрачен, а потом стал любимым.

* * *

Бин Морроу в одиночестве сидит за столом. Ждет. Но не совсем в одиночестве или наедине с собой. Тут рядом Геракл, Одиссей, Зевс и Гера. И Пегас.

В одиночестве столовой «Охотничьей усадьбы», крепко уперев обе ноги в пол, Бин карабкается на спину мощного, встающего на дыбы жеребца. И потом они скачут по лугу у «Охотничьей», а там, где берег переходит в озеро, Пегас взлетает над землей. Они делают круг над домом и направляются над озером в горы. Бин скачет, парит, закладывает виражи высоко в залитой солнцем тишине.

В библиотеке у окна поставили стол, и трое полицейских обедали за ним. Они не были одеты для обеда, хотя инспектор Гамаш во время следствия неизменно носил костюм с галстуком, который и сейчас был на нем.

Им подавали блюда, а они обсуждали свои находки.

– Теперь мы исходим из того, что Джулия Мартин была убита вчера перед началом грозы. То есть между полночью и часом ночи. Так? – спросил Гамаш, прихлебывая холодный огуречно-малиновый суп.

В супе чувствовался также привкус укропа, лимонный аромат и что-то сладкое.

Наконец Гамаш понял: мед.

– Oui. Пьер Патенод показал мне свою метеостанцию. Судя по его данным и той информации, что мы получили от Канадской службы по охране окружающей среды, дождь начался приблизительно в это время, – подтвердила агент Лакост, заправив в рот ложку с картофельным супом.

– Bon. Alors,[65]кто чем был занят в это время. – Он перевел взгляд своих темно-карих глаз с Лакост на Бовуара.

– Питер и Клара Морроу легли спать вскоре после того, как ушли вы, – сказал Бовуар, заглянув в лежащий рядом с ним блокнот. – Месье и мадам Финни к тому времени уже удалились к себе в номер. Их видела горничная, пожелавшая им спокойной ночи. Кстати, Питера и Клару не видел никто. Томас и Сандра оставались здесь в библиотеке с его сестрой Марианой, минут двадцать делились впечатлениями от открытия памятника, а потом тоже отправились спать.

– Все? – спросил Гамаш.

– Томас и Сандра Морроу сразу же ушли к себе, а Мариана задержалась на несколько минут. Выпила еще немного, послушала музыку. Метрдотель обслуживал ее, пока она не ушла спать. Это было в начале первого ночи.

– Хорошо, – сказал старший инспектор.

Они выстраивали каркас дела, его внешние очертания, собирали факты – кто, чем и в какое время был занят. Или, точнее, кто чем был занят, по словам самих подозреваемых. Но следствию требовалось больше информации, гораздо больше. Им требовалась самая суть.

– Мы должны выяснить насчет Джулии Мартин, – сказал Гамаш. – Узнать о ее жизни в Ванкувере, о том, как она познакомилась с Дэвидом Мартином. Чем интересовалась. Обо всем.

– Мартин владел страховой компанией, – доложил Бовуар. – Она наверняка была застрахована со всеми потрохами.

Гамаш с интересом посмотрел на него:

– Я думаю, ты прав. Выяснить это будет нетрудно.

Бовуар поднял брови и огляделся. Большие удобные диваны и кожаные кресла были переставлены, и теперь в середине библиотеки располагалось рядом два стола, у столов стояло три жестких стула, и перед каждым стулом лежали блокнот и авторучка.

Так агент Лакост решила проблему компьютеров: никаких компьютеров. И никакого телефона. Вместо них у каждого авторучка и блокнот.

– Начну дрессировать голубей для доставки корреспонденции. Нет, послушайте, это глупо, – сказал Бовуар. – Тут где-то поблизости должно быть отделение курьерской почты.

– Когда мне было столько лет, сколько вам, молодой человек… – начал Гамаш старческим голосом.

– Только не надо снова ту историю про сигнальные костры! – взмолился Бовуар.

– Ну, ты сам это выяснишь. – Гамаш улыбнулся. – А я хочу вернуться к событиям прошлого вечера. Семья собралась здесь. – Гамаш поднялся из-за обеденного стола и подошел к печке. – До появления Джулии мы разговаривали.

Он воспроизвел перед своим мысленным взором события предыдущего вечера. Теперь он видел их всех. Видел Томаса, который сообщил своей сестре что-то внешне безобидное об их разговоре. Потом Мариана что-то спросила, и Томас ответил.

– Он сказал Джулии, что мы разговаривали о мужских туалетах, – напомнил Гамаш.

– Так оно и было? – удивилась Лакост.

– Это имеет какое-то значение? – спросил Бовуар. – Мужские, женские – какая разница?

– Тех, кто так думает, иногда арестовывают, – пошутила Лакост.

– Для них, кажется, это было важно, – сказал Гамаш. – Мы не уточняли. Просто общественные туалеты.

На несколько секунд в библиотеке воцарилось молчание.

– Мужские туалеты? – Лакост свела брови, задумавшись. – И Джулия из-за этого взорвалась? Не понимаю. Мне эта тема кажется довольно безобидной.

Гамаш кивнул:

– Согласен, но на деле было не так. Нам нужно выяснить, почему Джулия так прореагировала.

– Я выясню, – сказала Лакост, когда они снова сели.

– Наверно, нужно высечь это на камне, чтобы ты не забыла, – заметил Бовуар. – Впрочем, я, кажется, видел где-то здесь папирус.

– Ты опрашивала персонал, – сказал Гамаш, обращаясь к Лакост. – Вечер был жаркий. Может, кто-нибудь из них убегал искупаться?

– И видел что-то? Я спрашивала – никто не признался.

Гамаш кивнул. Это беспокоило его больше всего: что кто-нибудь из молодого персонала мог видеть что-то и либо боялся, либо не хотел говорить об этом. Или собирался сделать с этой информацией какую-нибудь глупость. Гамаш предупредил их, что это опасно, но он знал: молодые мозги не воспринимают советы или предупреждения.

– Осиного гнезда около места убийства не обнаружилось?

– Ничего похожего, – ответила Лакост. – Но я всех предупредила. Пока никаких проблем. Может быть, они утонули в грозу. Зато я нашла кое-что интересное, обыскивая гостевые комнаты. В номере Джулии Мартин.

Она встала и принесла пачку писем, перевязанных потрепанной бархатной ленточкой желтого цвета.

– Отпечатки пальцев с них сняли, можете не беспокоиться, – сказала она, увидев, что шеф опасается брать пачку. – Они были в прикроватной тумбочке. А еще я нашла вот это.

Она извлекла из конверта два помятых фирменных листка «Охотничьей усадьбы».

– Грязные, – сказал Гамаш, взяв их в руки. – Они тоже были в тумбочке?