Когда цветут эдельвейсы - Владимир Топилин

...А в сенях дома торопливо бухали шаги. Дверь распахнулась — в избу забежал сосед дядька Федор Аникин, живший через три дома. Волей случая он вышел во двор, остановился у ворот покурить и увидел в свете фонаря Клавку. Взбаломошный вид бабенки, одетой в легкое платье, проворный бег и стоны — «убила... убила!» — не оставляли ему сомнения, в каком доме случилась беда. Наказав жене, чтобы та срочно вызывала «скорую», он, как есть, в кальсонах, валенках и телогрейке побежал по темной улице.

Склонившись над Ольгой, дрожащими руками дядька Федор нащупал на запястье пульс, переложил девушку на кровать, одним махом разорвал простынь, как мог, наложил на рану тугую повязку.

— Эх ты... да как же так... ничего, девонька! Крепись! Жить будешь!

Будто в подтверждение его слов за окном замаячил голубой огонек, скрипнули колодки тормозов, хлопнули железные дверки уазика. На помощь спешили люди в белых халатах.

26

Под утро Ваське приснился добрый сон, будто идет он с горы по большому альпийскому лугу среди бесконечных эдельвейсов, а навстречу ему шагает маленькая, лет трех или четырех, девочка. Удивившись встрече, Васька спросил, что она тут делает одна, без старших.

— Хочу тебе весть добрую сказать! — с улыбкой, чистым, твердым голосом ответила девочка.

— Что за весть?!

— Скоро узнаешь! — ответила девочка и растворилась среди фиолетовых цветов.

Проснувшись от видения, Васька какое-то время лежал на спине в полной темноте, соображая, к чему бы все это приснилось? Пошарил по столу рукой, нащупал спички. Чиркнул, посмотрел на часы. Шесть часов! Пора вставать!

Отработанными движениями загрубевших, мозолистых рук затопил печурку, поставил на огонь приготовленную с вечера еду и воду под чай.

Щелкнув выключателем «Альпиниста», уселся на край нар и, вслушиваясь в мелодии «По вашим письмам», закурил сигаретку.

На стене, в отсветах керосиновой лампы, с фотографии смотрит счастливая Ольга. На ее руках — восьмимесячный Федюшка. Сынишка серьезно хмурит бровки на объектив фотоаппарата. Сразу видно — будущий охотник! Ольга улыбается: нежно, ласково, как будто хочет подарить Ваське все счастье на Земле.

Всего счастья Ваське не надо, лишь бы было все хорошо дома, здоровы Ольга и Федя, да родилась хорошая дочка. Ольга обещала подарить ему девочку. Когда Васька залетал в тайгу, Оля была на седьмом месяце беременности.

Под нарами зашевелилась проснувшаяся Волга, потянулась и, хрустнув изогнувшимся позвоночником, приветственно махнула хвостом.

Васька встал и, приоткрыв дверь, выпустил суку на улицу, запустив клубы морозного воздуха.

Пока живительное тепло от загудевшей буржуйки защитило избушку, быстро оделся и подготовился к выходу на путик. Двадцатиминутный завтрак, сдобренный бодрящим «купцом», как всегда, поднял настроение. Выйдя на улицу, глянул на восток: алая заря разливалась над недалеким белогорьем, открывая двери новому дню.

На градуснике — минус двадцать.

— Ого! Подморозило сегодня! — радостно обратился он к ожидающей его собаке. — Весь соболь будет на ходу!

Волга нетерпеливо фыркнула и заюлила на месте, ожидая, пока хозяин застегнет юксы лыж. Но вот все готово: котомка за спиной, «Белка» на плече, таяк в руке!

— Пошли! — звучит долгожданная команда, и Васька заскользил по припорошенной лыжне вслед за соболятницей.

Начался обычный рабочий день охотника-профессионала.

Глубоким стоном охвачены горбатые хребты. Тяжёлый, рваный ветер мчит в непроглядной вышине армады снеговых туч. В колком воздухе мечутся полчища маленьких и больших снежинок. Кажется, что существующий мир сжат жерновами огромной мельницы, а небесные осадки могущественной зимы не что иное, как мука, вылетающая из тисков творила.

Крутится-вертится «ветряное колесо», падают на молчаливую землю махровые пушинки. С каждым часом растёт высота снежного покрова. В его глубине утонули низменные складки местности. Где-то там, под толщей, остались каменные курумы, обманчивые осыпи, непроходимые ветровалы, кедровые корневища, твёрдая земля, упавшая трава, сладкие семена и вкусные корни.

Притаилась внизу земная жизнь. Мир, приспособившийся обитать под снегом, продолжает существовать. Слабые создания, не имеющие возможности укрыться, покорить двухметровую плоть, ждут своего часа. Тайга не прощает ошибок, живёт простыми, понятными, но суровыми законами: слабый погибает, сильный выживает — от этого никуда не деться.

Неоспоримо, тяжело жить в подобных условиях зверям, таежным животным. Голод и холод делают копытных заложниками. Для нормальной жизни сохатым, маралам, косулям необходимы новые места кормёжки, постоянная смена территории. Но как бродить в глубоком снегу в поисках корма, когда под ногами нет опоры? В такой день хищнику догнать, убить беззащитное создание не составляет труда, этим пользуются росомаха, рысь, волк, а также сам представитель разума, проживающий на Голубой планете, — человек.

...Не к добру принёс рваный ветер страшный запах. Маралы вскочили на ноги, настороженно закрутили чуткими ушами, выискивая опасность. Зоркие глаза внимательно смотрели в пространство между деревьев: может, всё ещё обойдётся? Зрелый бык, четырёхлеток, напряжённо вскинул к небу ветвистую корону рогов. Подвластная, отбитая в осенних свадьбах маралуха, трепетно подошла под бок своему другу, встала рядом. Глава небольшого семейства, заслоняя её телом, сделал шаг вперёд: не бойся, я с тобой!

Однако не всё так просто, как было раньше. Сильный марал мог защитить оленуху рогами от росомахи, острыми копытами от рыси. От человека у него одно спасение — длинные ноги.

Вот только не убежать ему от врага своего по глубоким сугробам.

Где-то в глубине леса мелькну ли две тени. Люди наткнулись на наброды маралов, начали распутывать следы. Всё ближе сгорбленные силуэты, острее запах смерти. Не в силах более выдерживать напряжение, животные бросились бежать с набитой жировки. Впереди, выбивая в толще снега короткие прыжки, пошёл сильный бык; слабая маралуха запрыгала за ним. А где-то сзади, им вслед, рвались резкие, хриплые голоса: «Вон они!.. Обходи выше, не давай уйти на выруба!»

Четырёхлеток был сильным, выносливым. Он старался увести свою подругу как можно быстрее, дальше от смертельной опасности. В другое время года через пять минут стремительного передвижения по плотной земле они могли бы быть за дальним хребтом, сегодня же снежная масса сковала бегство до предела. С каждым разом прыжки становились короче, дыхание обрывалось, силы покидали. Когда-то марал мог с места, в мах преодолевать до четырёх метров. Теперь ему едва хватало сил выкинуть грузное тело на поверхность, чтобы снова провалиться в снег до рогов.

Погоня была недолгой. От места жировки звери пробежали двести метров, на большее не хватило сил. Первой встала маралуха. Изнемогая от бессилия, она судорожно забила ногами, пытаясь выбраться из снежной ямы. Наконец-то, поняв, что все попытки бесполезны, замерла, в страхе ожидая дальнейших действий преследователей. Бык прошёл на полсотни метров дальше. Не желая покидать спутницу, он развернулся, хотел идти на помощь, но провалился в невидимое переплетение колодин.