Вальсингамские девы - Анна Морион

– Ну как вы не можете понять, насколько ошибочны ваши решения! – теряя надежду, холодно процедил виконт.

– Сэр, я не возражаю против вашей помощи, но это ваше предложение про удочерение – возмутительно и неприемлемо!

– Раз вы решительно выступаете против моего удочерения мисс Кассандры и против переезда ее в Лондон, тогда позвольте мне привезти психиатра в Риверсхольд и показать ему мисс Кассандру. А когда он назначит ей курс лечения, позвольте вашей сестре приходить в поместье, чтобы я сам мог заниматься с ней. Я верю, что при постоянной нагрузке и работе, ее мозг можно развить, – сказал виконт, идя на крайние меры и уступки.

– Я не знаю. Меня терзают сомнения, – пробормотала Кейт, обеспокоенная его предложением.

– Вы не доверяете мне? – искренне удивился виконт Уилворт.

– Кэсси беззащитна, как ребенок, а вы – мужчина… Я боюсь за нее, – честно призналась Кэтрин.

Лицо виконта тут же покрылось строгостью и холодностью: он был глубоко оскорблен подозрениями Кэтрин насчет его моральных качествах и нравственности.

– Подобные подозрения, мисс Глоуфорд, огорчают и возмущают меня, – холодно сказал он на заявление собеседницы. – Мисс Кассандра вызывает у меня лишь сочувствие, и я всей душой хочу помочь ей освободиться от ее болезни. Если вы настолько не доверяете мне и считаете мои честные намерения оскорбительно грязными, вы будете приходить в Риверсхольд с вашей сестрой. И тогда вы убедитесь в том, что в моих мыслях нет места пороку и греху.

Резкий ледяной тон лорда смутил Кэтрин, и она опустила взгляд на землю.

– Простите меня, сэр, но, прошу, поймите: Кэсси – моя сестра, и я беспокоюсь за нее, и избежать этого беспокойства я не в силах, – тихо сказала она.

– Мне понятны ваши мотивы, мисс Глоуфорд, поэтому я и пытаюсь уговорить вас дать свое согласие на этот шаг, – уже более теплым тоном сказал виконт, желая вывести Кэтрин из замешательства, в которое ввергнул ее.

– Благодарю вас, сэр… Просто я не могу осмыслить, почему вы – такой знатный джентльмен, беспокоитесь за нас – простых бедных крестьян?

– Потому что я вижу, что вы – достойные люди, неиспорченные и чистые. А ваша сестра вызывает у меня отеческие чувства. К тому же ваш отец был замечательным человеком и, благодаря ему, я имею сильное расположение к вашей семье, – в свою очередь, объяснил виконт.

– Да, сэр, отец говорил, что вы более чем достойный человек. Вы убедили меня, и я согласна на то, чтобы Кэсси приходила к вам на занятия. Я верю в ваше благородство, – наконец, согласилась Кэтрин.

– И я глубоко признателен и благодарен вам за это, – улыбнулся виконт, чувствуя, что ему удалось расположить к себе эту упрямицу. – Я сегодня же напишу в Лондон мистеру Лиабристу с просьбой как можно скорее приехать в Риверсхольд. Я уже имел с ним разговор о вашей сестре, и уверен, мистер Лиабрист поможет ей. Несомненно, поможет.

– Благодарю вас, сэр! Как мы сможем отплатить вам за вашу доброту? Благослови вас Господь! – воскликнула Кэтрин: в ее глазах заблестели слезы благодарности.

– Не стоит благодарности, мисс Глоуфорд: помочь вам и вашей сестре – честь для меня. – Виконт сделал собеседнице легкий поклон. – Как только мистер Лиабрист приедет в Риверсхольд и будет готов осмотреть вашу сестру, я передам вам записку с приглашением.

На том и согласились, и оба ушли полными счастья и надежд.

Вернувшись в поместье, виконт, в первую очередь, зашел в кабинет своего друга: граф Дрэймор в это время просматривал лондонские газеты, доставленные в Риверсхольд с двухдневным опозданием.

– Колин, мне необходимо твое разрешение, – прямо уведомил его виконт.

– На что? – удивился тот и отложил газету.

– Мисс Глоуфорд не согласилась ни на удочерение, ни на то, чтобы я увез Кэсси в Лондон… – начал виконт Уилворт.

«Слава Богу!» – с облегчением и радостью подумал граф.

– … но она дала согласие на то, чтобы Кэсси осмотрел психиатр.

– Что ж, прими мои поздравления, – сказал граф другу, в душе посмеиваясь над его упорными трудами и заботами о полоумной девчонке.

– Если ты позволишь, психиатр приедет сюда, а также мне необходимо твое разрешение на визиты в Риверсхольд мисс Кэсси и ее сестры, чтобы я мог заниматься с девушкой по методике, которую назначит мистер Лиабрист.

– Что ж, пусть приходят, – равнодушно пожал плечами граф. – Но что-то подсказывает мне, что ты лишь напрасно потеряешь время.

В тот же вечер виконт послал в Лондон за мистером Лиабристом, а позже граф Дрэймор сообщил другу о срочной необходимости уехать в Лондон и следующим утром выехал в дорогу, предоставив Риверсхольд в полное распоряжение виконта.

Прошло три дня с отъезда Кристин в Лондон, и Глоуфорды получили от нее пространное письмо с подробным изложением событий ее поездки и устройства в городе. Так как многие крестьяне были привязаны к Глоуфордам и любили сестер, они уговорили Кэтрин прочитать письмо Кристин и им. И, сев на лугу, полукругом вокруг Кейт, любопытные вальсингамцы принялись внимательно слушать новости о средней дочери покойного пастора Глоуфорда, которые звонким голосом читала вслух Кэтрин.

– «Здравствуйте, милые мои Кейт и Кэсси! Вас нет со мной всего пару дней, а я уже скучаю по вам и по всем вальсингамцам. Пишу это письмо сейчас, когда, наконец, выдалась свободная минутка.

Когда мы ехали в Лондон, меня сковывала жуткая усталость, и я с трудом справлялась с ней, но милый Генри поддерживал меня и рассказывал о том, что Лондон – это город, почти не имеющий границ, и что любой желающий трудолюбивый человек может найти в нем работу, что, конечно, несказанно обрадовало меня…»

Крестьяне и Кэсси мало разумели довольно высокопарный слог Кристин (ведь все они были малограмотны и разговаривали просто, по-деревенски), но с восторгом вникали в те фразы, которые были понятны им.

– «…По пути я вспомнила, что забыла дома свою музыкальную шкатулку, ту, что подарила мне в детстве мама, а Генри сказал, что купит мне тысячу таких же, только новых. Но все же, эта шкатулка – память о маме, и я обязательно заберу ее, когда приеду в Вальсингам навестить вас.

Когда мы приехали в Лондон, Генри представил меня своей хозяйке и замолвил за меня слово, и, благодаря тому, что мой жених на хорошем счету, дама дала мне место помощницы на кухне в своем доме. Дом моей хозяйки – фрау Гольдберг (она немка, и желает, чтобы ее называли фрау, а не миссис), очень большой и красивый, почти такой же, как Риверсхольд: все здесь дорогое, начищенное и блестящее. Пол сделан из какого-то неведомого мне материала, но, на вид, очень дорогой, и я безумно боюсь испачкать или, не дай Боже, испортить его. Девочки на кухне отнеслись ко мне дружелюбно, ведь они сами – такие же простые девушки, как и я. Я чищу овощи и рыбу, выношу помои, мою и убираю кухню. Мне очень тяжело, но я стараюсь быть полезной и вскоре привыкну к своей работе. Меня радует мысль о том, что за мой труд мне хорошо заплатят и что все в доме, включая господ, хорошо ко мне относятся и стараются поддержать словом, помощью и хорошим советом.