Веснушка - Сесилия Ахерн

Но сначала нужно разобраться с галереей. Подробности той гулянки все еще как в тумане, и я морщусь, вспоминая обрывки разговора с Женевьевой и Джаспером. Слова, которые я сказала и которые не надо было говорить, слова, которые я вовсе не имела в виду, но мне понравилось произносить их вслух. Я приезжаю почти к началу, специально, будет меньше времени для болтовни. Надеюсь, когда я войду, Джаспер будет занят с клиентом, но, кажется, он свободен. Он поднимает на меня глаза: привет, Аллегра, привет, Джаспер. Стыд и позор. Я поднимаюсь по лестнице, прячусь от его взгляда. Женевьева, к счастью, разговаривает по телефону с художником, закатывает глаза, глядя на меня, пока тот продолжает трещать ей в ухо. Для человека, который любит искусство, она испытывает слишком большую неприязнь к художникам. Приставучие кретины, так она их всегда называет.

Я исчезаю за ширмой для переодевания. Комнату проветривают, стулья и мольберты расставлены. Мне совсем не хочется заниматься этим сегодня; сложно сидеть и ждать, когда на вечер у тебя грандиозные планы. Время тянется чудовищно медленно. Раньше я никогда не уставала сидеть, за все эти недели и месяцы, потому что никаких грандиозных планов у меня не было.

Я наткнулась на эту вакансию до того, как уехала с Валентии, когда искала квартиру. Первые две недели в Дублине я снимала квартиру с двумя «работниками технологического сектора», так было сказано в объявлении. Они искали мужчину или женщину, 125 евро в неделю за комнатушку с односпальной кроватью… Вышло не очень хорошо, когда она обнаружила меня в моей односпальной кровати вместе с ним. Они не говорили, что они пара. Ни разу. Никогда не обнимались и не целовались при мне. У них были отдельные комнаты. Откуда мне было знать. Ушла я с радостью. Я прожила там несколько месяцев, пока проходила обучение, и, когда меня определили в Фингел, было вполне разумно съехать оттуда. Я нашла работу в галерее, чтобы покрыть расходы на квартиру, платила им наличными. Думала, что я молодец, но Дублин – дорогой город, деньги улетают в два счета. Кофе, сандвич, кое-какие продукты – и все.

Я снимаю одежду за ширмой и слушаю, как Женевьева обсуждает раму для картины – дольше, чем следует обсуждать раму для картины.

Я втираю в кожу увлажняющий крем и накидываю кимоно как раз вовремя, художники уже собираются. Женевьева говорит Винсенту, что ей надо идти, но она перезвонит ему позже и они закончат разговор.

– Приставучие кретины, – бормочет она, выключая телефон.

– Привет, Аллегра, прости, пожалуйста. Чертов Винсент.

– Я слышала.

Она просовывает голову за ширму, бросает на меня беглый взгляд и спрашивает, готова ли я.

Я киваю.

Сеанс пролетает удивительно быстро, а я думаю, о чем буду говорить с Дейзи, что я расскажу ей о себе и о своей жизни, а что можно подкорректировать, и вот уже меня нарисовали… задумчивой, такой они увидели меня сегодня. У одного я получилась несчастной и всеми брошенной, совершенно потерянной в водовороте карандашных линий, а мужчина, который с сочувствием смотрел на меня в течение всего сеанса, изобразил мои шрамы как глубокие борозды, боевые ранения, совсем еще свежие.

Я прихожу в ресторан рано, чтобы собраться с мыслями и успокоиться, но Дейзи уже тут.

– Боже мой, Веснушка, какая ты красавица! – она встает, широко раскидывает руки и стискивает меня в объятиях. Она пахнет чем-то цветочным и сладким. На руках позвякивают изящные браслеты, один со звездой, один с луной, один с солнцем, один с цветком. Она делает шаг назад и разглядывает меня. – Выглядишь потрясающе, какие волосы… – Она протягивает руку и осторожно дотрагивается до них. – Ух ты! Столько времени прошло, даже не верится, что последний раз мы виделись семь лет назад. Как же я тебе рада, мне не терпится узнать, чем ты занимаешься, давай сядем, хочешь выпить, я заказала воду, тут очень вкусно готовят, ты уже бывала здесь?

– Нет, никогда, – первые слова, которые я произношу, садясь за столик, а она зовет официанта.

Обворожительная улыбка, изящное движение руки.

– Можно нам второй бокал, его здесь нет, спасибо, вот винная карта, – говорит она, протягивая ее мне.

Я не знаю, стоит ли мне пить, если она не пьет. Я заказываю бокал кавы, а Дейзи просит официанта принести целую бутылку.

Мы принимаемся за виртуозное искусство – изучение меню, прежде чем приступить к разговору. Я заказываю сыр манчего с медом и традиционные барселонские острые тефтели с соусом алиоли. Она заказывает чоризо в белом вине, креветки с чесноком, чили и оливковым маслом, мидии в домашнем соусе маринара – и на этом я сбиваюсь со счета, пока она перечисляет другие блюда из меню.

Мы болтаем о том о сем, вспоминаем популярных людей из школы, обсуждаем, с кем мы еще общаемся, кого видели и о ком слышали, кто чем занимается, – обычная дребедень. Не умолкаем ни на секунду, даже не знаю, зачем я переживала.

– Ну хватит о других, Веснушка, – говорит она, – расскажи о себе. Когда ты переехала в Дублин?

– Пять месяцев назад, – говорю я. – Просто захотелось перемен. Я парковочный инспектор в окружном совете Фингела и очень люблю свою работу.

Этой частью своей жизни я горжусь. Я действительно люблю свою работу.

– Круто. Парковочный инспектор, – говорит она и вдруг окидывает меня взглядом, и мне до смерти любопытно, что она думает. – Разве ты не мечтала стать…

– Детективом Веснушкой, да. – Мы смеемся. – А ты всегда мечтала о мире и равенстве на всей земле, – говорю я.

– Ну да. – Она кивает. – И, как оказалось, в реальной жизни для этого нужно заниматься строительством. Я работаю в «Брик бай Брик», международной правозащитной организации, которая строит и ремонтирует дома, школы, медицинские центры, санитарные помещения и общественные здания в развивающихся странах. Так что вместо мира и равенства я теперь делаю кирпичи, штукатурку и краску. – Она напрягает свой крошечный бицепс на руке. Даже не представляю ее в этом амплуа.

– Потрясающе! – говорю я с восхищением. – А я выписываю штрафы.

Она сама скромность, не стоит об этом, торопится закрыть тему.

– Какая же у тебя замечательная работа, – говорю я, и в моем голосе столько подхалимства, аж самой противно, но я искренне рада за нее. Она разъезжает по всему миру. Видит разные страны, помогает людям.

Лично мне это было бы неинтересно, но ведь в этом-то вся суть теории пяти человек – правда ведь? – что они должны как-то повлиять на тебя. За честность и реализм отвечает папа, он никогда не согласится на то, что ему не по душе, а Дейзи станет моим источником вдохновения, человеком, который будет снабжать меня мотивирующими мыслями и призывать к самосовершенствованию. Это уже происходит. Я, конечно, не собираюсь переезжать в развивающуюся страну и строить там школу, но хочется думать, что я возгорюсь желанием помогать обществу в борьбе с бедностью и природными катастрофами. Я могла бы стать таким человеком.

– Джорджи, – говорит она вдруг радостно.