Кто не боится молний - Владимир Сергеевич Беляев

веселые девушки, такие же молодые люди с рюкзаками и сумками висели на ступеньках, пробивались в тамбуры. Целая толпа народу провожала отъезжающих. На вагонных табличках было написано «Москва — Целиноград». В одном месте на перроне заливалась гармошка и лихо плясали девушки, в другом — играл духовой оркестр; слева и справа пели песни, все сливалось в сплошной праздничный гул.

Саша удивленно смотрел на новое чудо.

— Это же Казанский вокзал, ребята! — воскликнул он и радостно засмеялся. — Вот здорово!

Саше казалось, что сейчас у одного из вагонов появится его отец, в железнодорожной форме, с чемоданчиком в руках, и издали приветливо закричит сыну:

— Эй-эй, Саша! Здорово, сынок!

В это время Верочка увидела Серафиму Петровну, подбежала к ней и тихо передала просьбу Бориса Лукича. Серафима Петровна кивнула девочке, стала собирать со столика свои расчески, баночки, тюбики, ножницы.

— Кончилось наше время, — сообщила Верочка, подбегая к Саше и Грише. — Нам велели через час вернуться — значит, через час. Хватит смотреть, Серафима Петровна тоже уходит.

Она схватила Сашу за руку и потащила к выходу. За ними торопливо зашагал Гриша.

«Покажи зубы! Улыбнись! Прыгни на стул!»

Саша расстался со своими новыми друзьями и вместе с Маргаритой Сергеевной вошел в комнату, где ждал его режиссер.

— Здравствуйте, Борис Лукич.

Борис Лукич кивнул:

— Займемся делом, Саша. Иди-ка поближе.

Саша остановился в ожидании. Режиссер молча смотрел на мальчика, о чем-то думал. Вдруг озорно подмигнул Саше и неожиданно приказал:

— А ну-ка, покажи зубы!

Саша открыл рот.

— Улыбнись! Закрой глаза. Подними голову кверху. Так.

Саша делал все, что приказывал режиссер.

Борис Лукич поставил перед Сашей стул.

— Прыгни с места на стул обеими ногами.

Саша потоптался на месте, примеряясь взглядом, слегка присел, напружинился и удачно прыгнул.

Борис Лукич похлопал его по плечу, засмеялся:

— Молодец! Снимай-ка китель и расстегни ворот, займемся небольшой репетицией.

Борис Лукич прошелся по комнате, снял пиджак, повесил на спинку стула. Видно, и в одном свитере ему было жарко.

— Марочка, — сказал он Маргарите Сергеевне, — загляните к Михаилу Ефимовичу. Если все готово к съемке, позовите нас.

Маргарита Сергеевна ушла.

Саша стоял перед Борисом Лукичом в белой рубашке, с расстегнутым воротом, в красном пионерском галстуке.

— Так вот, друг мой, слушай внимательно, — начал Борис Лукич. — В нашем будущем фильме есть мальчик, похожий на тебя. Его зовут Петя. Он живет в степи, в деревенском поселке. Однажды с ним произошло несчастье: мальчика покусал волк. В тяжелом состоянии Петю доставляют в больницу. И вот он лежит на койке, а к нему приходит доктор. Эту маленькую сценку мы сейчас и разыграем. Ты все понял, что произошло с мальчиком?

Саша покраснел от волнения.

— Понял, конечно. Только вот узнать бы, какой мальчик: смелый или трус?

— Молодец, — похвалил Борис Лукич. — Правильный вопрос. Наш мальчик смелый, настоящий. Так слушай же. Вот эта кушетка будет больничной койкой. Ты измучился, лежишь с закрытыми глазами, а я подошел к тебе и говорю ласково: «Вот какой он герой! Как тебя зовут?» Ты должен ответить: «Петя». Тогда я говорю: «Ну и задал же ты волкам. Ни один живьем не ушел». А ты говоришь: «Пить хочу. Пить». Я подаю тебе чайник с водой, ты пьешь. Потом смотришь на меня с удивлением, так как никогда не был в больнице и не видел настоящего доктора. Я подбадривающе улыбаюсь тебе, ты тоже хочешь улыбнуться, но от боли снова роняешь голову на подушку. Лежишь неподвижно, кусаешь губы, с трудом преодолеваешь боль и открываешь глаза. Смотришь на меня и спрашиваешь: «А как вас зовут?» Я тебе отвечаю: «Матвей Петрович». Я понравился тебе, и ты с облегчением вздохнул. Так началась наша дружба.

Борис Лукич взял со стола и подал Саше листок с текстом, отпечатанным на машинке.

— На этом листке написано все, что я тебе говорил. Внимательно прочитай и запомни.

Пока Саша читал и заучивал текст маленькой сценки, Борис Лукич рассматривал эскизы декораций, нарисованных художником на больших листах ватманской бумаги. Иногда вынимал из верхнего кармана карандаш и размашистыми штрихами делал какие-то поправки.

— Готов? — спросил он Сашу минут через десять. — Давай попробуем.

Саша улегся на кушетку, стал тяжело дышать.

Борис Лукич терпеливо ждал, пока Саша окончательно примет вид измученного, больного мальчика. Потом тихо подошел к кушетке и голосом доктора произнес:

— Вот какой он герой! Как тебя зовут?

Мальчик сразу затих и перестал кусать простыню.

— Саша, — тихо сказал он и, посмотрел на Бориса Лукича.

— Стоп, стоп! — остановил его Борис Лукич без всякого раздражения и досады. — Ты уже не Саша, а Петя. И зачем ты перестал дышать и весело посмотрел на меня? Уже выздоровел, что ли?

— Извините, Борис Лукич, растерялся.

— Нужно быть внимательным. Повторим сначала.

Они несколько раз повторяли сценку. Борис Лукич подбадривал Сашу, останавливал его, поправлял, а Саша все больше и больше привыкал к своему новому положению.

К этому времени вернулась Маргарита Сергеевна.

— Все готово. Можно идти.

В маленьком павильоне, у стены с небольшим окошком, стояла железная больничная койка, покрытая серым одеялом. За окошком торчала сухая черная ветка.

Саша не успел оглянуться, как совсем рядом кто-то закричал зычным голосом:

— Тихо! Внимание! Снимаем средний план мальчика и доктора. Свет!

В павильоне зажглись яркие лампы, сразу все залило ослепляющим светом. Теперь Саша увидел человека, который кричал. Это был кинооператор Михаил Ефимович, пожилой человек среднего роста.

К Саше подошла молодая женщина в белом халате, та самая Серафима Петровна, художник-гример, которую они с Верочкой искали в четвертом павильоне. Она улыбнулась мальчику, погладила ладонью по голове и стала причесывать Сашу.

Подойдя к Борису Лукичу, оператор Михаил Ефимович бодро доложил:

— Вырвали у главного инженера новую пленку, снимаю по три дубля. Этого тоже щелкнем?

Он бросил изучающий взгляд на Сашу, будто прикидывал, как подступиться к новому кандидату на роль Пети.

— Да, да, Мишенька, — сказал Борис Лукич. — Не затягивай,