Что скрывает прилив - Мелинда Солсбери

– Моя дорогая, – произносит он с поддельным беспокойством в голосе, – что с лицом? Я так понимаю, тебе уже рассказали? Идем, мисс Дуглас.

– Любой другой дом, – в отчаянье прошу я Мэгги. – Любой. Можно к тебе?

– Никто тебя не возьмет, – отрезает Джайлз. – Пойдешь со мной. Если, конечно, не хочешь провести ночь в тюрьме.

– Я выбираю тюрьму, – отвечаю я, а мужчина широко и жутко улыбается.

– Так тому и быть.

Меня окатывает новая волна ужаса, когда я понимаю, что придется провести ночь рядом с отцом.

Путь до тюрьмы через площадь занял бы всего минуту, но я заставляю Мэгги провести меня по удаленным от центра улицам. Не доставлю Джайлзу удовольствия, не позволю сельчанам отвлекаться от работы и провожать меня взглядом, не хочу видеть жалость в глазах Гэвина. Или Рена. От моего чувства собственного достоинства почти ничего не осталось, но и за эти крохи я буду сражаться.

Несправедливость происходящего прожигает у меня в груди черную дыру с оплавленными краями, но я молчу, хоть мне и хочется кричать. Нет смысла вымещать возмущение на Мэгги, она на моей стороне, а у меня сейчас не так много союзников. Поэтому я спокойно иду подле нее, словно мы просто вышли на прогулку после ужина.

Небо темнеет, стягиваются облака, мы поворачиваем в переулок, ведущий к тюрьме: высокому узкому зданию на краю площади, стоящему напротив дома Джайлза. К счастью, вход в него находится сбоку, поэтому никто нас не видит.

– Я хочу в камеру, окна которой выходят на площадь, – прошу я Мэгги, когда она открывает передо мной дверь. – Хочу наблюдать, как все произойдет.

– Почему бы нет, – мягко соглашается она и подталкивает меня внутрь.

Сегодня на посту Ангус Митчелл, худой мужчина с неприятным лицом, светлыми каштановыми волосами и кожей почти такой же бледной, как у монстров. Обычно заключенные не задерживаются в тюрьме более чем на две ночи, поэтому постоянного надзирателя тут нет. Когда требуется, Джайлз просит выполнить его обязанности кого-то из работников лесопилки. Должно быть, сегодня очередь Ангуса. Он встает и хочет взять меня за руку, но я отскакиваю.

– Она не арестантка, Ангус, – предупреждает Мэгги. – Я провожу девочку в ее комнату.

Мужчина фыркает. Я заглядываю в его водянистые голубые глаза, и мы оба изумляемся поведению Мэгги, которая делает вид, что я остановилась переночевать в трактире. Впрочем, потом лицо Ангуса теряет всякое выражение, и он похлопывает по висящей на поясе связке ключей.

– Я пойду с вами, чтобы запереть камеру. Приказ мистера Стюарта.

Мэгги цокает.

– Ее не нужно запирать. Она сама выбрала прийти сюда, по собственной воле.

– Мистер Стюарт, – подчеркивает мужчина, – говорит, что ее нужно запереть, чтобы она не попыталась освободить отца.

– Я бы не стала, – говорю я, хотя понимаю, что смысла нет.

Ангус жестом приглашает нас подняться по лестнице.

– Наверх, миссис Уилсон.

Я следом за Мэгги поднимаюсь на второй этаж мимо закрытых камер на первом. Они, видимо, держат моего отца здесь, и я рада, что буду на другом этаже. Эта ночь и без него не сулит ничего хорошего.

У самой вершины лестницы незапертая дверь. Мэгги толкает ее, за ней оказывается четыре камеры. Окна двух из них выходят на площадь, двух других – на улицу за тюрьмой.

– Она хочет видеть площадь, – сообщает Мэгги, и Ангус смеется.

– Серьезно? – издевается он. Мэгги одаривает мужчину таким взглядом, под которым его кожа приобретает лилово-коричневый оттенок. – Первая дверь слева от вас, – бормочет он, и мы с Мэгги заглядываем туда.

Отлично. На одну проблему меньше. Ужас, который долго не покидал меня, отступает, когда я вижу, где мне предстоит провести ночь. Может, мне все-таки стоило остановиться у Джайлза…

Камера маленькая, всего в два раза шире кровати в моей спальне и не сильно длиннее ее. Под потолком на дальней стене расположено окно без стекла, закрытое решеткой. Мебели почти нет: деревянная койка, тонкая подушка и одеяло, металлическое ведро.

– Предполагается, что я буду этим пользоваться? – Я показываю на ведро.

– Господи Иисусе, Ангус. Она же еще ребенок. И не заключенная, – возмущается Мэгги.

– Я просто выполняю приказ, миссис Уилсон. Мистер Стюарт не упоминал о предметах роскоши и особом отношении. Он сказал только, что вы приведете девочку, которую нужно запереть в камере на ночь.

Одолеваемая сомнениями, Мэгги переводит взгляд с меня на мрачную убогую камеру.

– Мы можем сказать Джайлзу, что ты передумала, – предлагает Ангус.

Делаю вдох, набираясь мужества. Я вынесла семь лет жизни под боком у убийцы. Я пережила похищение, выбралась из логова монстров. Так что выдержу одну паршивую ночь в тюрьме. «По сравнению с тем, где я была прошлой ночью, тут очень мило, – уговариваю себя. – Тут есть подушка, одеяло и ни единого монстра или трупа. И это лучше, чем спать под крышей у Джайлза».

– Нет, все хорошо, – успокаиваю я Мэгги, и мой голос звучит на тон выше обычного, но, к счастью, не дрожит. – Однако если мне понадобится в туалет, я буду очень благодарна, если мистер Митчелл придет и отведет меня в нормальную уборную.

– Не могу обещать, что услышу тебя на первом этаже сквозь закрытые двери.

– Услышишь, – отрезает Мэгги, сверкая глазами. – Бог свидетель, услышишь. А запасной ключ я возьму себе, спасибо.

– Мистер Стюарт сказал…

– Мистер Стюарт слишком много говорит, – рявкает Мэгги. Она протягивает вперед руки, и мы обе наблюдаем за тем, как Ангус снимает связку ключей с ремня и в гнетущей тишине передает их ей. – Тебе нужна свеча или что-то еще? – поворачивается ко мне женщина.

Я качаю головой. На стенах коридора висят канделябры с длинными горящими свечами, да и свет луны довольно ярок. Кроме того, я боюсь брать огонь в помещение, из которого не смогу выбраться. Что если я переверну свечу и подожгу тут все? Я вздрагиваю, представив себе такое развитие событий.

– Вода, еда? Бумага и перья? Может, книга?

– Нет, спасибо. Все хорошо.

Я не планирую ни есть, ни пить, чтобы не пришлось пользоваться ведром. А еще меня не покидают опасения, что даже малейший не принадлежащий этому месту предмет заставит меня поверить в то, что я здесь надолго. От этой мысли мое сердце перестает биться, и я заставляю себя успокоиться.

– Тогда все в порядке, – подытоживает Мэгги.

Я захожу в камеру, приближаюсь к стене, запрыгиваю на кровать и выглядываю в окно. Несмотря на то, что стремительно темнеет, отсюда видно площадь, установленную и почти готовую ловушку, мельтешащих вокруг людей. Я смогу наблюдать за происходящим, хоть и не в силах буду помочь.

Спускаюсь и снова подхожу к двери. Сама ее закрываю, стараясь не обращать внимания на возникший от звука захлопывающейся железной решетки холод в животе. Для меня важно запереть себя самой, не позволить кому-нибудь другому это сделать. Я смотрю в карие глаза Мэгги и стараюсь изобразить смелую улыбку. Но ни себя, ни ее обмануть не удается.