Орден Хранителей. Инквизитор - Александр Золотько

— Да бог с ними, с этими парнями! — воскликнул Иван и ударил ладонью по столу. — Все остальное здесь в порядке? На улице только что били предавшегося…

— Где? — быстро спросил старик, и на лице его проступила тревога, явная и неподдельная.

— Возле больницы. Его окликнул охранник, он побежал и напоролся на группу добрых самаритян и неравнодушных граждан. Которые под одобрительными взглядами охранников минут пять задерживали беднягу по очереди. До полного беспамятства.

Крыс встал со стула, прошелся по комнате.

— Так… Предавшийся — лет двадцати пяти, высокий, светловолосый?

— Да. А что?

— Значит, он все-таки приехал…

— Конечно, у него жена рожает, отчего бы ему и не приехать к больнице? — осведомился Иван. — Мужьям свойственно…

— Свойственно — не свойственно… Кого это может волновать? — отмахнулся Крыс. — Ему было ясно сказано… Им всем постоянно ясно говорится, что… И раз за разом они лезут. Лезут и лезут, несмотря ни на что… Он был точно один?

— Ну… Насколько я видел, да.

— Насколько ты видел… Ладно, будем надеяться, что он был один. — Старик подошел к столу, выдвинул ящик и достал телефон. Набрал номер. — Алексей? Что там с Анной? Когда она будет рожать? Сегодня-завтра? Сегодня. Понятно? Что значит — посмотрим. Сегодня. И чтобы об этом знали все. Ты меня понял? Да, я думаю, что кто-то из твоих. Не знаю, чего и почему. За деньги. Из любви. От абстрактного гуманизма, мать его так. И не вздумай свою охрану предупреждать, усиливать и переводить… Да, пусть просто несут службу. Я в бункере, перезвони в течение часа. Все.

Крыс положил трубку и прошелся по комнате.

Больше в нем не было ни вальяжной расслабленности, ни ироничной чудаковатости. Сосредоточенный взгляд, металл в голосе, уверенные движения. Даже его дурацкий костюм больше не казался нелепым.

Иван смотрел на Крыса с изумлением, тот взгляд перехватил, и на лице проступило раздражение. Словно его поймали на чем-то предосудительном. Уличили во лжи.

— Что уставился? — Старик вернулся к стулу и сел. — Я чем-то тебя не устраиваю? Этот мир тебя не устраивает? Что?

— Добрый дедушка СигизмундА, — пробормотал Иван. — То есть меня на вокзале вы ожидали специально? Посмотреть-пощупать-оценить? Начальник тутошней службы безопасности, надо полагать?

— Хочешь — полагай.

— Но тогда получается, что это не я вам должен представляться, а вы мне…

— Ага, сейчас. Все брошу…

— Согласно Положению об Инквизиции…

— Можешь засунуть свое Положение… — Старик ощерился, но больше на грызуна похож не был. Напротив Ивана сидел хищник, способный порвать горло любому, вставшему на пути. — Ты не понял — здесь Новый Иерусалим. Здесь проект «Н». Здесь, если хочешь, будущее этого мира…

— Пуп Земли и центр мироздания, — подхватил Иван, чувствуя, как в желудке зарождается холодный огонь, как всегда перед схваткой. — Не нужно на меня повышать голос и пытаться давить, я от этого зверею. И еще я зверею от того, что мне не говорят всего. Я не знаю, что такое проект «Н». Меня не поставили в известность. И я не понимаю, как я должен получить инструкции от покойного Астуриаса.

— А тебе и не нужно понимать. Не нужно! Тебе даже делать ничего не нужно, просто находиться здесь и присутствовать там, где тебе прикажут.

— Что вы говорите? — попытался усмехнуться Иван. — То есть Инквизиция вам…

— Инквизиция — нет. Инквизиция тут имеет громадные права. А вот ты лично… — Голос Крыса потек сарказмом: — Ты здесь — никто. Понял? Ты здесь…

Иван встал и молча обошел стол.

Крыс посмотрел на него снизу вверх, пошевелил усиками.

И ударил.

Хороший удар, резкий и точный. Если бы Иван не ожидал чего-нибудь подобного, то стоял бы сейчас, согнувшись самым жалким образом, а бойкий дедушка мог выбирать оставить неосторожного наглеца в такой позе или добить из жалости.

Но Иван удар ждал. Старик просто обязан был поступить именно таким образом. Ломать противника, возомнившего о себе бог весть что, учебники рекомендуют именно в такой последовательности: эмоциональный удар, физический, моральный.

Штука эффективная, но обоюдоострая.

Вначале Крыс испытал эмоциональный шок — хорошо поставленное и отрепетированное движение вдруг не достигает цели, наталкивается на блок и уходит в сторону. Затем — шок физический, рука попала в захват, стул отлетел в сторону, а пол бросился в лицо. Удар. Больно. Очень больно, потому что и суставы захрустели в руке и плече, и колено уперлось в позвоночник. Без поблажек и скидок на возраст уперлось, недвусмысленно дав понять, что позвоночник не сломан только по доброй воле Ивана. И будет достаточно чуть-чуть усилить нажим, чтобы позвоночник сломался.

И это было унижение моральное — все как по книге.

— С-сука… — выдохнул Крыс.

— Один мой приятель… — Иван внутренне содрогнулся, поняв, что назвал приятелем Круля. — Один мой приятель говорил, что не сука, а кобель. И в этом случае это не оскорбление, а, скорее, комплимент.

— Руку сломаешь… старику… — простонал Крыс.

— Вполне могу. У пожилых людей кости ломкие. Так что лучше не дергайтесь. И не злите. Тогда мы просто продолжим разговор.

— Я…

— И, прежде чем что-то говорить, прикиньте, как на это может отреагировать очень раздраженный человек, которого вы только что попытались ударить в чресла. — Иван чуть ослабил давление коленом и несколько сантиметров протащил Крыса лицом по полу: унижать так унижать.

— Твою… — прошипел Крыс, локоть его правой руки снова заскрипел, и старик замолчал.

— А ведь производите впечатление человека серьезного и опытного, — грустно вздохнул Иван. — Можно сказать — профессионала. Меня вон на вокзале, как мальчишку, мордой тыкали во все подряд… А тут совсем по-детски пытаетесь материть человека, способного вас покалечить.

— Меня просто давно никто не… — Крыс сделал глубокий вдох. — Я все понял, признаю поражение, готов продолжать разговор.

— А извиниться?

— Я извиняюсь, — с готовностью сказал Крыс. — И я больше не буду.

— И заодно не будете пытаться превратить свою глупость в шутку, — подсказал Иван, отпустил руку и вернулся на свое место за столом.

Крыс несколько секунд лежал на полу, потом медленно встал. Пальцы левой руки принялись массировать правую.

— Если хотите, можете уйти. — Иван указал на дверь. — Можем продолжить разговор завтра…

— Ничего, — Крыс поднял опрокинутый стул, на секунду замешкался, словно решая — запустить мебель в молодого наглеца, но потом поставил стул на ножки и сел. — Я могу разговаривать и сейчас. К тому же мне сюда должны позвонить.