Орден Хранителей. Инквизитор - Александр Золотько

— Значит…

— Ничего это не значит. Все, что я сказал перед тем, как упал, остается в силе.

— И в силе остается то, что мне наплевать на ваши слова, — в тон старику ответил Иван.

Почти минуту они сидели, глядя друг другу в глаза. Потом Крыс отвернулся.

— Один-один, — сказал Иван.

— Один-два, — возразил Крыс. — Вы меня недооценили на вокзале, а я вас — здесь. Дважды.

— Хорошо, два-один. Но, судя по интонациям, матч продолжается?

— Неизбежно. Вы, как я полагаю, теперь развернете очень активную деятельность, станете вести расследование, допрашивать, требовать показаний и документов. Не удивлюсь, если потребуете голову майора Зайцева.

— Не удивитесь?

— Нет. А вот вы — испытаете изумление, натолкнувшись на реакцию военного командования и Инквизиции на ваши требования. Что бы вы там ни думали обо мне, но ваше положение здесь определяется не мною, не моей личной антипатией. Все это решено и установлено не сегодня и не мной. — Крыс помял плечо и поморщился. — Сила есть, ума не надо…

— Зато какая сила воли, — усмехнулся в ответ Иван. — Я ведь мог вас сломать. И никто не стал бы меня наказывать… Нападение на Инквизитора, знаете ли…

— Знаю. И еще знаю, что вряд ли кто-то бы тут обратил на ваш особый статус внимание. Око за око, — улыбнулся в ответ Крыс. — Хотя — да, в силе воли вам не откажешь. Так вот…

— Нет, это я буду многозначительно говорить «так вот». — Иван легонько хлопнул ладонью по столу. — А вы будете отвечать на мои вопросы. Потому что ваши специалисты по Ветхому Завету находятся снаружи, а мы с вами — внутри. И мы либо беседуем в таком режиме, либо вы поднимаетесь со стула и валите отсюда, например, в больницу, где пообщаетесь со своим веселым доктором лично. А он посмотрит вашу руку под рентгеном, я мог и вправду чего-то там повредить.

Старик мял руку и молчал, прикрыв глаза. Иван ждал. В принципе, дед мог воспользоваться советом, уйти, а потом вернуться или перехватить Ивана на улице или возле того же самого магазина, в котором Иван будет покупать бутылку. А он обязательно будет покупать бутылку, без вариантов. Уход старика будет равнозначен объявлению войны. Если он останется, то шанс на мир и добрососедство еще есть.

— Вы знаете, сколько человек осталось на Земле после Возвращения? — спросил Крыс, не открывая глаз и продолжая массировать плечо.

— Три миллиарда.

— Семьдесят лет назад — три миллиарда. — Старик чуть приподнял веки, бросил взгляд на Ивана и снова закрыл глаза. — А сколько сейчас?

— Ну… Миллиарда четыре. Четыре с половиной, я не слежу за статистикой…

— А ее и нет. За семьдесят лет ни одно государство не проводило официальной переписи. Так, экстраполяции, выборочные исследования, наблюдение динамики… — Крыс отпустил плечо и посмотрел на Ивана с неким интересом в глазах. — И знаете, что получается?

— Не знаю. Но вы ведь скажете.

— Скажу. Получается, что за семьдесят лет население сократилось на треть. Три миллиарда минус один миллиард, получается — два миллиарда. — Все-таки старику было очень больно — он облизал бледные губы и снова занялся массажем. — Два миллиарда.

— Поверю вам на слово. — Ивана цифры никогда особо не трогали. — Два миллиарда — это все равно много.

— Слишком много?

— Нет, просто — много. Я себе такую толпу и представить не могу. Хотя… Подождите, вы хотите сказать, что в результате войн…

— Я не хочу ничего такого сказать. В результате войн, и нефтяных, и религиозных, и гражданских, погибло, по разным подсчетам, от десяти до пятнадцати миллионов человек. Много, но до миллиарда ой как далеко… В столе, в левом ящике, есть аптечка. Дайте мне таблетку. Из такого пузырька зелененького…

Иван открыл ящик, в пластиковой коробке нашел пузырек, поставил его перед Крысом. Тот отвинтил крышечку, вытряхнул на ладонь таблетку, подумал и вытряхнул вторую.

— Принести воды? — спросил Иван.

Старик махнул рукой и проглотил таблетки, не запивая.

— Может, все-таки к врачу?

Старик помотал головой, кадык на морщинистой шее дернулся несколько раз.

— Какая гадость, — сказал Крыс. — Но вернемся к нашей беседе. Значит, мы имеем уменьшение народонаселения. С этим согласны?

— А у меня есть выбор?

— Значит, согласны. Причина — падение рождаемости. Так?

— Ну… наверное.

— Сколько, в среднем, детей приходится сейчас на семью?

Иван улыбнулся. Старый провокатор! Таблетки жрет, а беседу пытается строить по своему сценарию. Снова небольшая проверка на бытовой идиотизм. Если Иван с ходу ответит, то…

— Какую семью? — спросил Иван.

— Что значит — какую? — продолжил притворяться Крыс с невозмутимым видом.

— На семью предавшихся или на семью верующих? — Иван смотрел, не отрываясь, в лицо Крыса. — Там ведь разные цифры. Или вам нужна средняя температура по больнице?

Старик похлопал в ладоши. Всего пару раз, потом снова вцепился в свое плечо.

— Вы все правильно поняли. Браво. Сколько в семье верующих детей в среднем?

— Ноль три, кажется.

— А у предавшихся?

— Пять.

— Правда смешно? Те, что продали свою душу Дьяволу, плодятся как кролики, а те, что веруют, искренне и глубоко, размножаться отказываются. Смешно?

— Нет.

— Вот и мне не смешно. Дьявол нас переигрывает. По всем статьям. Идет борьба за души, люди слабы, боятся будущего, боятся своей слабости и стараются победить неопределенность.

— Ну и к тому же Служба спасения строит больницы, заботясь о телах, предоставляет работу, обеспечивает старость… Дьявол, к тому же, не врет. А Господь…

— Что? — быстро спросил Крыс.

— А Господь — молчит, — серьезно ответил Иван. — Он — молчит. И никто не видел, чтобы ангелы вмешивались в человеческие судьбы. И никто ни разу не видел Рая, а экскурсию в Ад очень легко заказать, причем бесплатно, причем в любой точке мира, причем с гарантией безопасности и высокого уровня обслуживания.

— И вы все еще не подписали Договор? — очень натурально удивился Крыс.

— Сам в шоке, — пожал плечами Иван. — Но к делу это отношения не имеет.

— Не имеет. Не имеет… Но ведь соотношение верующих к предавшимся все время изменяется. И не в пользу верующих. И не в последнюю очередь потому, что те, кто родился в семье предавшихся, в девяноста пяти случаях из ста также подписывают Договор. А среди тех, кто был крещен, тридцать процентов становятся предавшимися. Тридцать процентов, — Крыс повысил голос, почти выкрикнул. — И что это значит?

— Наверное, то, что если все пустить на самотек, то рано или поздно…