Куриный бульон для души: 101 история о чудесах - Лиэнн Тиман

Сидя в тесном кресле самолета, я закрыла глаза. Пока реактивный лайнер нес нас через Атлантический океан, мои мысли вернулись к тем временам, когда мне было четыре года и я жила в крохотной английской деревушке.

Я восхищалась своим братом Сонни, красавцем, моряком британского военно-морского флота. Он сражался во Вторую мировую, а после войны служил в Гонконге, который был его самым любимым местом на земле. Я с любовью выводила на конвертах «ГОНКОНГ» – первое слово, которое я научилась писать сама.

Но позже отношения Сонни и его семьи с нашими родителями стали натянутыми. За двадцать лет мы с ним виделись всего пару раз. Я перебралась жить в США, но часто навещала свой родной городок в Англии. В этот приезд мы встретились с моей двоюродной сестрой и ее мужем. Мы болтали в машине, проезжая через сырое и ветреное графство Норфолк.

– А ведь где-то здесь похоронен Сонни, – сказала я в какой-то момент.

– Разве тебе не известно, где его могила? – удивилась кузина Бренда.

– Нет. Ведь мама умерла в том же году, но раньше, а больше с ним никто не общался.

– Как это печально, когда семьи распадаются!

– Я помню название больницы, где он умер. Это недалеко от Кромера, так что, думаю, он похоронен где-то рядом, – предположила я.

Мы решили разыскать его могилу – и посвятили поискам целый день. Для начала мы навели справки в городском бюро регистрации, но не нашли никакого Джеймса Артура Гудвина – таково было настоящее имя Сонни.

Ветер усиливался, пока Бренда, ее муж Тони и я методично изучали надписи на надгробиях нескольких местных кладбищ. Безуспешно.

Мы ехали дальше, мимо коттеджей с соломенными крышами и деревенских садов.

– Смотри, вот большое кладбище, – сказала Бренда, указывая на черно-белый знак.

Мы снова уныло бродили взад-вперед под холодным мелким дождем среди аккуратных надгробий и памятников. Белокурый смотритель проехал мимо нас на маленьком тракторе, остановился и заглушил мотор.

– Я могу вам чем-нибудь помочь? – спросил он.

– Я ищу могилу своего брата, – объяснила я. – Он умер в больнице недалеко отсюда.

Смотритель улыбнулся.

– У меня есть ключ от этой часовни, – он указал на здание рядом с кладбищем. – Здесь ведут записи обо всех похоронах. Если вы знаете, когда умер ваш брат, я могу посмотреть в книге регистрации, покоится ли он здесь.

– Насколько я знаю, это было в январе 1982 года, – бормотала я, чуть задыхаясь, поскольку угнаться за трактором было нелегко. Смотритель всунул огромный ключ в дверной замок. Он повернулся с лязгом, и дверь медленно отворилась.

Внутри часовни на полке, покрытой пылью и дохлыми мухами, лежала большая бухгалтерская книга. Смотритель сдул с нее пыль, открыл на страницах, относившихся к 1982 году, и пробежал пальцем по столбцам имен.

– Да, вот он – Джеймс А. Гудвин. Могила номер 136.

– Какое счастье! – тихо проговорила я. – Наконец-то я нашла его.

Мы пошли вслед за смотрителем к могиле под номером 136 – и увидели неухоженный прямоугольник.

– Тут же нет имени! – ахнула я. – Не могу поверить, что родственники так и оставили его в безымянной могиле!

От рыданий у меня перехватило горло. Мой брат зарыт здесь, один, покинутый всеми, без всякого надгробия. Не было даже вазы с искусственными цветами!..

Мы поблагодарили смотрителя, и он уехал на своем тракторе куда-то за церковь.

Бренда смахнула слезу.

– Может, найти изготовителя памятников и заказать памятный знак с его именем?

– Как раз об этом я и думала, – кивнула я. – От моего отпуска осталась всего пара дней, так что придется поторопиться.

Поплутав по улочкам Кромера, мы нашли мемориальную мастерскую. Я выбрала мраморную вазу и заказала гравировку имени брата. Мастер сказал, что она будет готова через пару месяцев.

Я вернулась в Штаты, где моя жизнь потекла дальше своим чередом.

Однажды днем мне позвонила Бренда.

– Мы только что вернулись из Кромера, – сообщила она мне.

– На кладбище ездили?

– Да, но ты не поверишь!.. – Она на секунду умолкла. – Мы подошли к могиле Сонни – и именно в этот момент тот же самый смотритель выгружал из машины мраморную вазу!..

– Не может быть! Поразительно! – воскликнула я. – Он что-нибудь сказал?

– Он произнес: «Просто совпадение», – а потом вернулся к своей машине и уехал, – добавил Тони.

– Мы хотели поблагодарить его, и я позвонила в церковь, чтобы узнать, как с ним связаться, – продолжала Бренда.

– Тебе дали его номер телефона?

– Мне сказали, что у них нет светловолосых смотрителей. У человека, который последние двадцать лет стрижет траву на кладбище, темная кожа и черные волосы.

По моей коже побежали мурашки. Я вдруг вспомнила, что не называла смотрителю имени своего брата, когда он искал номер могилы в пыльной регистрационной книге.

– Думаю, мы повстречали ангела, – наконец выговорила я.

– Мы тоже так думаем, – прошептала Бренда.

– Удивительно! Он нашел для нас Сонни.

– Аминь!

Струйки пота сбегали по моей спине. Стоял жаркий августовский день, и это была моя первая заупокойная служба в новой конгрегации. Господу было угодно отправить меня в многонациональный церковный приход на Гавайях, в сельскую общину на сахарных плантациях.

– Нам бы не помешал вентилятор, – пробормотал я. Пот заливал глаза.

Мужчины потели в своих лоснящихся, сильно поношенных, надеваемых только на похороны костюмах. На мне была обязательная по регламенту тяжелая белая роба священника с вышитыми гавайскими мотивами.

Служба шла как обычно. Родственники и друзья делились трогательными рассказами и цветистыми историями.

Пришла моя очередь. Поднимаясь на кафедру, я посмотрел на собравшихся. Среди лиц, ободряюще улыбавшихся мне, я увидел и старомодных типов, этаких самураев, которые присутствовали на службе только ради семейного долга. Они смотрели на меня равнодушно, но язык их тел – со скрещенными на выпяченной груди руками – буквально кричал: «Попробуй произвести на меня впечатление, новичок».