Неспособность любить - Евгения Горская

О другом варианте думать не хотелось. Другой вариант был очень неприятный.

Звонить Надежде Ивановне раньше десяти Федор не решился. Черт ее знает, какой образ жизни старушка ведет, может просыпаться и к середине дня.

Федор включил радио, послушал про мироточение бюста несчастного последнего императора и радио выключил. От мироточения становилось совсем тоскливо, от этого веяло средневековьем, а в средневековье он не хотел.

В Израиль звонить было тем более рано, разница во времени не то час, не то два, но Федор позвонил. И правильно сделал, теперь он был уверен, что с папой будет все хорошо, потому что мама сразу спросила:

– Ты видел новый фильм о коррупции?

– Нет, – покаялся Федор.

– Федя! – Голос у мамы зазвенел. – Ну нельзя же вообще ничем не интересоваться!

Он действительно мало чем интересовался. В основном работой. А еще любил фантастику.

– Тебе все равно, чем живет твоя страна?

– Все равно, – не стал отрицать он.

Родители политикой интересовались, слушали какие-то оппозиционные радиостанции и с надеждой ждали политических перемен. Насколько Федор представлял, такая же обстановка в стране была и сто лет назад, и кончилось это, по мнению одних, трагически, а по мнению других, очень славно, построением самого справедливого на планете общества.

Вообще-то, политической активностью отличалась мама, папа только посмеивался, слушая ее возмущение существующим режимом.

Самым же забавным было то, что голосовать родители не ходили. Каждый раз собирались, а потом что-то мешало, находились дела поважнее.

– Мам, я тебя люблю, – сказал Федор. Он редко такое говорил. Даже, кажется, никогда.

До десяти стрелка не доехала, но он не выдержал и снова потянулся к телефону.

Ответила Ира.

– Сеня не объявился? – с ходу спросил он.

– Нет, – неохотно ответила сиделка. – Но…

– Позови Надежду, – попросил Федор и запоздало вспомнил о вежливости. – Пожалуйста.

Хозяйка ответила через минуту.

– Это Федор, – представился он.

– Знаю уже, – ехидно хмыкнула старушка.

– Мне нужно срочно связаться с Сеней. А у него вторые сутки не отвечает телефон.

– Приезжай! – подумав с полминуты, заявила дама.

Федор зачем-то посмотрел на трубку, из которой слышались короткие гудки, вздохнул и послушно начал одеваться.

Добирался он долго, город стоял в немыслимой пробке. Думал, что старуха станет ему выговаривать, но разговор начался мирно. Надежда Ивановна сидела в любимом кресле, дождалась, когда он усядется напротив, и потребовала:

– Рассказывай!

– Сеня ухаживал за Варей, – вздохнул Федор. – За медсестрой Александра Павловича.

– Ошибаешься! – отрезала хозяйка и твердо сжала губы. – Это она за ним… ухаживала!

– Ну… вам виднее, – растерялся он.

– Конечно, мне виднее! Дальше!

– Да, пожалуй, это главное, – признался Федор. – Сеня ухаживал за Варей, и странно, что полиция до сих пор им не заинтересовалась.

На этот раз она его поправлять не стала, смирилась с тем, что ее внучатый племянник ухаживал за медсестрой, которая никак не подходила ему по статусу.

– Его несколько раз видели у Вариного дома. Полиция обязательно на него выйдет, вы это понимаете?

Она понимала, потому что сосредоточенно думала.

– Кстати, откуда вы знаете, что ваш племянник и Варя… дружили? – удачно подобрал он подходящее слово.

– Это было нетрудно, – хмыкнула Надежда Ивановна. – Сенечка разговаривал с какой-то девушкой. Ну… по-особенному разговаривал. Конечно, я заглянула в его телефон! А номер медсестры у меня был, я же много раз записывалась к Александру Павловичу на прием.

– Мне нужна фотография Сени. – Ира фотографию так и не прислала.

– Зачем?

– Еще не знаю, – честно ответил Федор. – Может пригодиться. И постарайтесь связать меня с ним как можно скорее.

– Я чувствовала, что эта дружба до добра не доведет! – в сердцах бросила Надежда Ивановна.

До добра дружба пока не довела Варю, но возражать Федор поостерегся.

– Варя была хорошая девочка! – Он не сразу заметил, что Ира стоит в дверях. И не думал, что сиделка посмеет спорить с хозяйкой.

– Ну и что? – повернулась к ней хозяйка. – Хороших девочек много, а мой внучатый племянник один!

– Вы хотите, чтобы он женился на какой-нибудь… которая ему изменять будет?

– Ему еще рано жениться!

Обе переживали за парня всерьез, и Федору стало их жаль.

– Дайте мне, пожалуйста, фотографию, – пресек он спор. – И второй номер Сени. У него ведь есть вторая симка, правда?

Как оказалось, у Сени была не только вторая симка, но и второй телефон. Второй номер отключен пока не был, но тоже не отвечал. Ничем больше Надежда Ивановна помочь Федору не могла.

Ему было совестно, что он расстроил старуху и заставил нервничать. Федор постарался себя успокоить, напомнив, что характер у бабки стойкий, покрепче, чем у многих молодых.

До вечера было еще далеко, маленький Вася сейчас наверняка в школе. Федор спустился к машине, положил руки на руль, но трогаться с места передумал и достал телефон. Вчерашнего бессмысленного желания просто так услышать Нику больше не было, но ехать к Людмиле лучше с Никой.

Проснулась Ника рано и на работу пришла рано, но начальник Вадим был уже на месте. С Вадимом ей очень повезло, парень он был спокойный и честный, от дураков и бездельников сразу избавлялся, и их небольшой трудовой коллектив Нику вполне устраивал.

– Как дела? – мимоходом спросил Вадим, проходя мимо Ники.

– Нормально, – отчиталась Ника. – А у вас? Все прошло хорошо?

– Отлично. Бумаги подписали. – Вадим притормозил около ее стола, подумал. – Я тебе пару задачек сброшу, ты над ними помозгуй.

– Сбрасывай, – кивнула Ника.

С работой ей повезло не меньше, чем с начальником. Писать программы Ника любила, это было похоже на решение головоломок, которые она обожала в детстве. Иногда ее даже удивляло, что она получает деньги за удовольствие.

Работа отвлекла, Ника перестала мучиться и вспоминать, где она видела что-то очень напоминающее «Сиреневую грушу». Потом позвонила Ася, Ника отправилась поболтать с подружкой.

Рассказала про похороны, похвалила новое Асино платье. Подружка, в отличие от всех остальных Никиных знакомых, брюки носила редко, платья предпочитала длины миди, и, как это ни странно, выглядела в них очень современно. Ника тоже однажды купила похожее платье, покрутилась перед зеркалом и повесила навеки в шкаф. В такой одежде можно только в театр ходить, а в театр Нику никто не приглашал.