Опальные воеводы - Андрей Богданов

Однако недооценил Иван Васильевич хана. Как только исчезла прямая угроза русского меча и Вишневецкий оставил Днепр, Девлет-Гирей мигом потребовал, чтобы для мира царь московский стал присылать в Крым поминки побольше и платил дань такую, какую хану польский король даёт.

— Иначе, — сказал Девлет-Гирей, утверждая с московским царем договор, — мне мир не в мир!

Послал Иван Васильевич в Крым гонца хана уговаривать, чтобы он неуместную между «братьями» безлепицу оставил. В подкрепление пришлось вновь отправить на Днепр Вишневецкого. Отправить-то князя было легко, да остановить трудно.

Был у московского царя с крымским ханом договор, что пойдет татарский царевич (калга-султан) разорять и кормиться в Литве. А князь Дмитрий Иванович с русскими дворянами, стрельцами и казаками запорожскими взял, да и загнал всю орду в Крым. Так и донёс в Москву: сидят, мол, все крымчаки за Перекопью в осаде, ждут на себя погибели.

С небольшими силами обошёл Вишневецкий Днепр, нигде сопротивления не встречая, затем сел в Ислам-Кермене на лето и стал ждать, когда же татары оголодают и из-за Перекопа вылезут. Чтобы как-то рабов добыть на продажу, пытался хан посылать своих скрытно малыми группами, по 100 и 300 человек, в сторону Волги. Но не вернулись сии смельчаки, побиты были марийцами, мордвой и русскими рыбаками.

В то лето готова была распасться Крымская орда, но спешно велел царь Иван Васильевич Вишневецкому уходить с Днепра, оставив на малую поживу татарам отрядики дворян, стрельцов и казаков. Только к осени, лизнув крови, но не утолив гложущего голода, воспрянула немного орда.

Как огромный змей, поверженный, но не добитый, отращивает себе новые головы и с яростью бросается на богатыря, удесятеряя последние свои силы ужасом смерти, вставала орда для сокрушительного броска на Русь.

До ста тысяч голодных и обозленных разбойников стянул хан к зиме 1558–1559 года в Перекопскую степь. Не надежда на легкую поживу, а общее бедствие собрало под знамёна Девлет-Гирея степных хищников. Радовались татары, что загнал Иван Грозный свои войска в Ливонию, и упорно пробивались сквозь снежные завалы к границам Руси, истекая слюной от желания вцепиться в глотку земледельцам.

Пользуясь неожиданностью, они хотели нанести Руси тяжкие потери. Три части передового войска собирались уничтожить и захватить в плен население Рязанских, Тульских и Каширских мест, затем должен был настать черёд для удара самого хана. Поход шёл успешно. Уже на Красивой Мече захватили пятерых рыболовов. Пытками вымучивали у них крымчаки свежие сведения о русских войсках.

Командир передового отряда, старший ханский сын Магмет-Гирей лично допрашивал языков.

— Где ныне Дмитрий Вишневецкий и Иван Шереметев, в немцах ли?

— Нет, — отвечали рыболовы, — Большой Иван в Рязани, Вишневецкий на Туле, а в Калуге стоит Михаил Воротынский князь! — и, повторяя эти слова, умерли как один под пытками.

А в то время Иван Васильевич Большой-Шереметев воевал с полками в немцах, Дмитрий Иванович Вишневецкий был без должности, Михаил же Иванович Воротынский стоял в Калуге с малою силой. Но и имён их было довольно для обороны границы русской.

Своей смертью спасли рыболовы Русь. Как услышали Магмет-Гирей со разбойниками страшные всей Степи имена, смертный холод сковал их члены, вошёл трепет в их тела и ужас прострелил кости. Мигом поворотили они коней и на бегство устремились, не преследуемые никем, только слава русских воевод летела за ними, нахлёстывая крымских коней.

Сам Михаил Воротынский, бросившись из Калуги навстречу неприятелю, не мог догнать орду и только нашёл на татарской сакме несколько тысяч загнанных лошадей и павших верблюдов да погромил отставшие от своих отряды.

Не дремали и витязи степной стражи: далеко в Диком поле сразил разбойников Даниил Чулков и прислал Москве языков, атаман Капуста Яковлев порубил крымский отряд и лошадей отогнал, а украинские казаки атаманов Василия Рожна и Рыхлыка налетели под самый Перекоп, высекли улусы и взяли лошадей тысяч с пятнадцать.

Вновь всколыхнулась Русская земля, желая дать бой Крыму, и ни Бог, ни царь не могли остановить стремления ратоборцев. Пришлось государю Ивану Васильевичу собирать по весне большие полки и обещать, что сам он пойдет с войском к Туле, будет биться против своего недруга хана крымского Девлет-Гирея.

Иван Дмитриевич Бельский и Михаил Иванович Воротынский возглавили армию, Андрей Михайлович Курбский и Алексей Данилович Басманов были в полковых воеводах, а Большой-Шереметев вместе с Иваном Петровичем Шуйским и князьями Серебряными назначены были в государеву свиту.

По всей русской границе собирались полки, но ещё не двинулись в Дикое поле, ждали, по велению государя, когда разведана будет дорога в Крым, ждали, с чем вернется ушедшее в феврале на Днепр воинство окольничего и воеводы Даниила Фёдоровича Адашева, родного брата знаменитого Алексея Адашева, выдающегося государственного деятеля, организатора и фактического главы Избранной рады — кружка царских советников.

Брату же Алексей Адашев мог доверить то, что не доверил бы никому другому. Царь и его новые советники готовы были предать интересы страны. Они искали малейшего повода свернуть борьбу с крымским «братом», и лучшим было бы поражение русского войска.

Всего восемь тысяч сабель, считая и казаков, получил Даниил для похода прямо в пасть Девлет-Гирею. Погибни он — и можно было бы позабыть Судьбищи, объявить невозможным преодоление Дикого поля, ограничиться ежегодным сбором многих полков на границу, столь удачно сохраняя крымское пугало. Не просто вернуться, но победить должен был Даниил Фёдорович, победить так, чтобы уже нельзя было пугать непреодолимостью Великой Пустыни.

* * *

Неслабые люди сошлись под знамя Адашева. В Большом полку товарищ ему был воевода Ширяй Васильевич Кобяков, а в помощниках — голова Яков Бундов. Передовой полк вели Игнатий Григорьевич Заболоцкий и Дьяк Ржевский, в Сторожевом полку шли Тимофей Игнатьев и Василий Пивов — люди испытанные. Все готовы были насмерть биться с извечным крестьянства ненавистником и губителем, царем крымским.

Построили русские и украинские ратоборцы челны свои на притоках Днепра, скоро побежали вниз по его течению, сбивая отряды татарские. Нежданно-негаданно выскочили они к морю близ Очакова и увидали на рейде большой турецкий корабль, а на берегу — изрядные толпы беспечных татар и турок.

Не успели те опомниться, а уж люди Даниила Фёдоровича корабль на саблю взяли и под Очаковом великое множество турок и татар побили, а мастеровитых корабельщиков прихватили с собой в провожатые по морю.

Пошли московские воины и днепровские на стругах, чайках и взятом корабле дальше, увидали ещё один турецкий корабль, налетели вихрем и захватили в целости, зная, что много им места понадобится на обратном пути.

Не ждали крымские берега нападения, привыкли ордынцы сами врываться в чужие дома, свои же не уберегли. Огненной бурей прошел Адашев по побережью, отмщая за столетиями проливаемую кровь мирных пахарей, выбивая дочиста ханских воинов, хватая их жён и детей для обмена на пленных россиян. Радостно приветствовали освободителей угнетенные греки и италийцы, армяне и евреи, шли в проводники русским отрядам.