Старые долги - Фредди Ромм

– Хочу.

– Молодец! Тогда вставай сюда!

– Тётя Лена, ты не уйдёшь? – шепнул Андрюша, прежде чем направиться на указанное место – в шеренгу таких же детей.

– Пока побуду с вами, – улыбнулась тётя. – Не бойся, мой хороший!

Мальчик встал рядом с другими малышами и украдкой принялся рассматривать их. Справа – полный краснощёкий мальчик, слева – маленькая девочка. А сзади…

– Дорогие дети! – послышался вдруг громкиё голос откуда-то сверху. – Поздравляю вас с первым учебным днём!

Андрюша растерянно огляделся: голос исходил из чёрного ящика, закреплённого на фонарном столбе.

– С этого дня, вы – учащиеся! Школьники! Вы пришли сюда, в школу, получать на уроках знания! Вам также предстоит научиться дружить и помогать другим!

Мальчик понял, наконец, что говорит вон та высокая тётя в чёрном платье. Но почему ящик делает её голос таким громким? Наверное, и об этом расскажут на уроках…

Официальная часть окончилась. Улыбающаяся Анна Николаевна жестом пригласила детей к открытой двери. Андрюша бросил растерянный взгляд на тётю. Та улыбалась и жестом показывала, что опасаться нечего, всё будет хорошо. Мальчик вздохнул и ступил за порог.

Москва, Кремль, 11 ноября 1982 года

– Прошу почтить память Леонида Ильича Брежнева вставанием!

Члены Политбюро ЦК КПСС дружно встали. Андропов злорадно отметил про себя, что Черненко покачивается. А ещё претендент на должность генерального секретаря, ха… Если даже его изберут, долго не продержится. Только незачем его избирать.

– Прошу садиться!

Руководители самой большой страны в мире с облегчением расселись по местам.

– Товарищ члены Политбюро! Наша страна понесла тяжкую утрату…

Андропов недовольно посмотрел на часы: пошла-поехала болтовня. Это на сколько времени? Что здорово умеют старые кадры – это чесать языком, хоть сутки без перерыва. И ведь если бы хоть что-то дельное говорил – нет, пустой трёп. Вон Черненко уже спит, Гришин тоже носом клюёт. Вот будет смех, если кто-то из них захрапит. Нечего сказать – вожди народа…

– А теперь, товарищи, давайте обсудим кандидатуру на пост генерального секретаря нашей родной Коммунистической Партии…

Андропов негромко кашлянул, отчего Горбачёв слегка вздрогнул и внимательно посмотрел на своего покровителя.

– Товарищи, позвольте мне сказать. Прежде чем обсуждать кандидатов на пост генерального секретаря, полагаю правильным ознакомиться с их личными делами. Вот личное дело товарища Гришина! – Андропов приподнял папку и легонько потряс. – А вот – товарища Черненко!

Гришин проснулся и с изумлением и испугом уставился на своё личное дело в руке отставного шефа КГБ. Достаточно раскрыть – и всё выпорхнет наружу: И пьяные вечеринки с девочками сомнительного поведения, и профсоюзные путёвки для друзей и родственников, а также подруг, и покрытые им приписки в отчётностях московских предприятий, а главное – срыв строительства АЭС под Москвой, это уже удар по оборонке…

– Не надо! – пробормотал Гришин. – Я снимаю свою кандидатуру.

– А вы что скажете, Константин Устинович? – громко обратился Андропов к Черненко. Тот проснулся, вздрогнул и едва не свалился со стула.

– А? Что?

– Ваша кандидатура рассматривается, – с ехидной улыбочкой подсказал Горбачёв. – Есть предложение ознакомиться с вашим личным делом. Ну, что? Баллотируетесь на пост генерального секретаря?

Черненко в замешательстве посмотрел на окружающих: его друзья, ещё сегодня утром убеждавшие, что лучшего руководителя Советскому Союзу не сыскать, сидели теперь понурившись, отворачивались. Все понимали, что Андропову ничего не стоит предъявить и их личные дела.

– Да ну, – пробормотал Черненко. – Какой из меня генсек? Стар я уже.

«Я стар, я стар, я суперстар!» – вспомнилось Андропову.

– Есть предложение рассмотреть кандидатуру Юрия Владимировича Андропова! – как можно нейтральнее произнёс Горбачёв.

– Хорошее предложение, – мрачно отозвался Гришин. – Кто-нибудь против?

Всё Политбюро угрюмо промолчало.

– Ну что, товарищи, можно считать, что мы все поддержали кандидатуру Юрия Владимировича? – как можно доброжелательнее улыбаясь, поинтересовался Горбачёв.

– Все, – отворачиваясь, пробормотал Гришин.

– Вот и отлично. Завтра Юрий Владимирович выступит с обращением к советскому народу.

Москва, 20 декабря 1982 года

Закончился урок чистописания, и Андрюша стал собирать портфель, готовясь идти домой. Неожиданно в класс вошла Рита.

– Как дела? – жизнерадостно обратилась она к мальчику.

– Я научился писать букву «Ю»! – гордо доложил Андрюша.

– Молодец! А у нас больше уроков сегодня не будет. Хочешь – пойдём в кино?

– Хочу!

Они вышли из школы. Держась за руки, направились к ближайшему кинотеатру, где анонсировался новый детский приключенческий фильм. Подошли к кассе, купили билеты, вошли внутрь и оказались в фойе.

– Ваши документы! – внезапно повелительно обратился к детям какой-то человек – коренастый, в сером костюме, на вид лет сорок, с каменным выражением лица.

– Какие документы? – растерялась Рита. – Мы школьники!

– Почему не в школе?

– У нас уроки закончились.

– Вы в каком классе?

– В пятом…

– И уже закончились уроки? – с подозрением в голосе произнёс незнакомец. – Вам придётся пройти со мной!

– Кто вы? – возмутился Андрюша. Незнакомец снисходительно посмотрел на него и вынул красную книжечку:

– Комитет Государственной Безопасности!

Дети оторопело уставились на зловещее удостоверение. Они уже успели услышать немало про организацию, из которой пришёл этот человек. По телевизору их называли чекистами и рассказывали, как они борются с иностранными шпионами и врагами народа, но родители вполголоса говорили между собой на кухне, что сейчас КГБ никому прохода не даёт – устраивает бессмысленные проверки на каждом шагу. А ещё есть какие-то люди, они называются диссидентами, которые непонятно что делают, чего-то требуют, но их за это КГБ забирает в тюрьму.

– Но мы же ничего не сделали! Просто хотим кино посмотреть!

Физиономия ответственного товарища чуть смягчилась. Он вынул записную книжку и авторучку:

– Имя, фамилия!

Он записал имена детей, после чего милостиво позволил им пройти в кинозал. Зрителей было всего несколько человек – все испуганные, несомненно, только что тоже пообщались с товарищем из КГБ.

Фильм, возможно, был интересный, но Андрюша почти не обращал внимания на происходящее на экране. Все мысли вертелись вокруг странного товарища из КГБ. Неужели КГБ боится даже детей? Пойти днём в кино – значит покуситься на государственную безопасность? Зачем у маленьких требует документы, а если их нет с собой, угрожает забрать куда-то? Что собирается делать теперь, когда записал их обоих?