Пока Париж спал - Рут Дрюар

– Скоро начнется комендантский час. – Голос Шарлотты звучит неестественно высоко. Она надевает туфли, и Жан-Люк видит, сколько боли приносит ей каждый шаг, но она не произносит ни звука.

Завернув за ближайший угол, он тут же узнает название улицы – авеню де Л’Осеан. Самюэль хнычет и ерзает у него на груди. Он тихо стучит в дверь дома номер 24, но в доме тихо. На этот раз он с силой стучит костяшками по дереву и наклоняется вперед, чтобы расслышать хоть какое-то движение.

– Oui? – Дверь приоткрывается, но остается запертой на цепочку.

Жан-Люк делает шаг назад и дает Шарлотте подойти к двери.

– Мы пришли по поводу куриц. Одна из них заболела, – шепчет она. Это секретный код, которым поделилась с ней мама.

Жан-Люк с замиранием сердца слушает, как скользит дверная цепочка, дверь открывается. Они быстро заходят внутрь, пока женщина осматривает улицу, прежде чем войти вслед за ними.

Запах вареного кабачка наполняет длинный темный коридор. Самюэль прижимается к груди Жан-Люка и тихонько всхлипывает.

Женщина пристально осматривает их, затем отходит, пожимает плечами и пропускает их внутрь.

– Что у нас здесь? – Мужчина внимательно разглядывает их своими темно-синими глазами, посаженным на квадратном, усеянном морщинами лице.

– Я Шарлотта де ла Виль, вы, наверное, мой двоюродный дедушка Альберт.

Она наклоняется, чтобы поцеловать его в щеку, но он отстраняется.

– Quoi? – Он собирается произнести что-то еще, но его слова тонут в приступе кашля. Женщина хлопает ему по спине.

– Ничего, ничего! – Он отталкивает ее руку.

Когда кашель проходит, он переводит взгляд с Шарлотты на Жан-Люка и обратно, но не говорит ни слова, атмосфера в комнате остается напряженной.

– Alors? – наконец произносит он.

– Моя бабушка – ваша сестра. Моя мама сказала нам прийти сюда.

Вдруг он хватает Шарлотту за подбородок, начинает вертеть его из стороны в сторону, придерживая большим пальцем. Жан-Люк видит, как она напрягается, и начинает беспокоиться, что они пришли не к тому человеку, не по тому адресу.

Так же внезапно он отпускает ее.

– Да, я эти глаза узнаю из тысячи. Ты очень на нее похожа. У тебя есть ее личные вещи?

– Чьи?

– Твоей бабушки. Моей сестры.

– Нет.

Шарлотта хмурится.

Какое-то время они стоят и ждут, запах кабачка становится все сильнее. Затем Шарлотта откашливается.

– Она подарила мне брошь… На мой восемнадцатый день рождения.

– Покажи мне.

Альберт почесывает бороду и щурит глаза, изучая ее.

Трясущимися руками она расстегивает пуговицы на пальто и снимает брошь, приколотую к блузке.

Он берет ее в свои грубые мозолистые руки и ощупывает пальцами гладкую поверхность зеленого камня.

– Я помню ее. Кто ей подарил эту брошь?

– Ее отец, когда ей исполнился двадцать один год.

Какое-то время они стоят молча, пока он вертит в руках брошь. Затем он кладет ее в раскрытую ладонь Шарлотты и аккуратно сжимает ее пальцы вокруг броши.

– Смотри не потеряй.

Альберт замолкает, на его губах вдруг появляется легкая улыбка. Он внезапно хватает Шарлотту за плечи, прижимает к себе и громко целует – дважды в каждую щеку. Когда он отпускает ее, то поворачивается к Жан-Люку:

– А это у нас кто?

Жан-Люк протягивает руку.

– Жан-Люк Бошам, очень рад знакомству с вами, месье.

Альберта снова прищуривается, осматривая Жан-Люка с ног до головы.

– Я предпочитаю сначала познакомиться с человеком, а потом уже жать ему руку, – заявляет он хриплым голосом.

Жан-Люк опускает руку. Будто почувствовав, что их отвергли. Самюэль начинает не просто всхлипывать, а громко плакать. Наклонившись вперед, Жан-Люк развязывает ткань, достает Самюэля и поднимает его.

– А это Самюэль.

– Твой сын?

– Нет, – быстро отвечает Шарлотта.

Альберт меняется в лице, его глаза смотрят более дружелюбно.

– Пойдемте-ка присядем.

Они медленно плетутся по темному коридору на кухню. Альберт садится в конце длинного обеденного стола, как король, наблюдающий за своими придворными. Жан-Люк замечает на поверхности стола следы от горячей посуды и затушенных сигарет. Он передает ребенка Шарлотте и залезает в рюкзак за фляжкой. Когда он ее встряхивает, звук капель молока, которые разлетаются вокруг, будто бы эхом раздается по комнате.

– У вас есть молоко?

– Мы можем достать немного. – Альберт поворачивается к женщине. – Мари, сходи и спроси у Пьерра.

Она молча выходит из кухни.

Жан-Люк наполняет бутылочку остатками молока и передает ее Шарлотте. Той приходится повозиться с ней какое-то время, прежде чем Самюэль ее берет. Жан-Люк замирает, ожидая, пока ребенок начнет пить.

– Сколько ему? – хмуро спрашивает Альберт – Он выглядит совсем крошечным.

Жан-Люк пожимает плечами.

– Мы не до конца уверены. Должно быть, всего пара недель.

– Вы проделали весь путь из Парижа с младенцем на руках, и это даже не ваш ребенок?

Никто не отвечает, затем Шарлотта прерывает молчание:

– Он очень хороший. И нам повезло, что нас не задержали.

Жан-Люк слышит гордость в ее голосе.

– Итак? – Альберт вскидывает одну бровь. – Зачем вы пришли сюда? Чего вы хотите от меня?

– Мы надеемся на вашу помощь. – Шарлотта смотрит ему в глаза. – Мама сказала, что вы помогали людям сбежать в Испанию.

Альберт чешет бороду и смотрит то на Шарлотту, то на Жан-Люка.

– Но зачем вам сбегать? Что вы натворили? Жан-Люк что, еврей?

– Нет, – говорит Шарлотта.

Жан-Люк продолжает за нее:

– Я работник железной дороги. Работал в Бобиньи – на станции Дранси.

– Вот оно что. – Густые брови Альберта хмурятся, на его лбу выступают глубокие морщины.

– Я знал, что надо выбираться оттуда. Просто ждал подходящего момента. Сначала я попытался вывезти из строя рельсы, но из-за этого попал в больницу. А потом однажды утром, когда один из поездов должен был уехать, женщина попросила меня забрать ее ребенка… и спасти его.

– Этого ребенка?

– Да.

– Значит, это правда. Они увозят евреев через Дранси.

– Да, тысячами.

– Я слышал. Но куда они их везут?