Пантера Людвига Опенгейма - Дмитрий Агалаков

– Ты не должен был убивать ее.

– Твоя благодарность воистину не знает границ, – отбросив шарф, невозмутимо улыбнулся Кай.

– Ты не должен был убивать ее, – повторил я. – Слышишь, Кай?!

Мой друг с нескрываемым презрением посмотрел на меня:

– Я жалею только об одном, что не сделал этого много раньше.

Он рассек лишь одну веревку, предоставив мне распутывать другие самому. А я, залитый кровью Навии, ненавидел весь мир – Кая, Арашма Пура, женщину, которую полюбил и которая уже была мертва, эту страну.

Но в первую очередь – самого себя.

На одном из уроков неожиданно умер наш Учитель – умер мгновенно. Это оказалось ударом для всех, но Арашма Пур был готов к нему. Поклонившись мертвому Хозяину, он снял с его пальца перстень – черный агат с золотым драконом.

– После погребения, – обратился он к Каю, – ты, Кришнадэв, забудешь свое имя. Ты займешь трон Великих Учителей.

Через три дня мы оказались в подземном лабиринте, бесконечном туннеле, где за каменными глыбами покоился прах Великих Брахманов. И там же, при свете факелов, мы увидели два пустующих саркофага – страшное пророчество.

Я оглянулся на Арашма Пура и замер. Он смотрел на меня так, словно хотел взглядом рассечь мою грудь и узнать: что хочет сердце человека по имени Раджинав, которому он спас жизнь, которого знал одиннадцать лет и которого мог убить без сожаления, если только угадает в этом человеке предателя. Того, кто попытается вынести Огонь за пределы маленького мира…

Сомнений не оставалось, два саркофага были приготовлены для нас!

Когда мы покидали усыпальницу, Кай горячо прошептал мне на ухо:

– Малыш, верь мне, мы уйдем отсюда. Клянусь тебе – уйдем!

Что тут говорить, мы не были ни паломниками, ни преданными Горе Дракона повелителями, охраняющими ее народ! Мы были лжецами и клятвопреступниками. Отчаянными авантюристами, явившимися с одной-единственной целью: похитить у древних магов их Огонь. Мы были всего лишь двумя конкистадорами, нашедшими свое Эльдорадо…

В тот день, оставив усыпальницу Великих Брахманов, мы ушли подальше от соглядатаев Арашма Пура, под звездное небо, и говорили – долго говорили на родном языке.

Очень скоро своего дракона зажег в гранитной башне новый Великий Брахман. Народ ликовал – жизнь продолжалась!

Арашма Пур стал телохранителем Кая, а ко мне приставил одного из своих самых исполнительных слуг – низкорослого и крепко сбитого Шрипат Рана. Молчаливый, услужливый, с холодными глазами, он был похож на затаившегося хищника. Ни один мой шаг не оставался скрытым от него.

Но что-то должно было изменить нашу судьбу – мы знали и верили в это…

После смерти Учителя минуло три года. Пришло новое лето. Отстав от Арашма Пура, мы спускались по одной из горных тропинок, огибая огромные белые камни, похожие на выжженные солнцем черепа великанов.

Вот тогда я и увидел человека, о котором слышал половину своей жизни и чей портрет мысленно рисовал все эти годы. Но я забыл, что время делает не только из юношей мужчин, но из мужчин – стариков.

Амрат Чандр был только тенью того злого гения, что встал на нашем пути много лет назад. Седую копну его волос трепал ветер. В горящих глазах его бушевало только одно – одержимость жаждой мести.

Держа в руках ружье, Амрат Чандр наслаждался сценой.

– Я хочу знать, как перстень с пальца Рама Каши попал к вам? – хрипло проговорил он. – И как вы узнали его тайну?

Кай с трудом разомкнул побелевшие губы:

– Я готов ответить тебе, только позволь, я буду называть тебя Меченым? Ведь именно так представил своего врага умирающий Рам Каши – незнакомому лекарю. – Кай усмехнулся. – Мне. И так назвал тебя я, стоя за ширмой, когда ты смотрел в окно цирка – в двух шагах от меня.

Дьявольское веселье играло на лице Амрата Чандра – рассказ Кая был наркотиком.

– А спустя три года, когда караван отправлялся в Кум-Гум, на ночной дороге я увидел два силуэта, что спешили к костру, где сидел ты. Я слышал ваш разговор и в ту же ночь перепрятал перстень. – Кай рассмеялся. – С тех пор он был в каблуке моего сапога!

– Дальше! – вырвалось у Меченого.

– Это моя пуля прикончила Цай-Ны на горной дороге, а его нож, – не оборачиваясь, Кай указал на меня, – распорол горб Юпи-Цена!

Глаза Амрата Чандра округлились – в любое мгновение его палец готов был нажать на спусковой крючок.

– Дальше! – свирепо проревел он.

Кай выставил правую пятерню вперед:

– И вот эта рука, слышишь, Меченый, вот эта рука держала меч, которым я отрубил голову Навии, твоей жены!

Амрат Чандр не мог оторвать глаз от руки Кая, но лишь потому, что на его пальце был одет перстень Великих Брахманов, за которым индус гонялся всю свою жизнь.

Перстень, ставший его проклятием!

За спиной Амрата Чандра зашуршали камни. С быстротой змеи старик обернулся и выстрелил в человека, вышедшего на тропу. Этим человеком был Арашма Пур…

Но вытащить из-за пояса револьвер Меченый не успел – нож Кая вошел ему ровнехонько в солнечное сплетение. Вобрав воздух и покачнувшись, Амрат Чандр упал на колени и повалился на тропу.

Выбив у него из-под ног револьвер, мы подбежали к Арашма Пуру, но телохранитель Великого Брахмана был мертв – пуля попала точно в сердце. Второй раз он спас нам жизнь, на этот раз – ценой собственной.

По тропе уже бежали наши охранники. Мы подошли к Меченому – тот был еще в сознании.

– Собаке собачья смерть, – зло сказал Кай.

Эту фразу Кай произнес на родном языке. Непонятная речь заставила брови смертельно раненого Амрата Чандра сдвинуться к переносице.

– Мы не индусы, – взглянув на приближающихся стрелков, презрительно усмехнулся Кай. – Мы – европейцы, и это еще одна ошибка в твоей игре, господин Меченый.

Неожиданно для нас мы увидели на лице нашего врага умиротворенную улыбку.

– Теперь я умру спокойно, – прошептал он. – О такой мести Великим Брахманам я не смел даже мечтать!

Это были его последние слова.

По завещанию Арашма Пура новым телохранителем Великого Брахмана стал Шрипат Ран. И пока мы совершенствовали наше мастерство и строили планы бегства, он очень быстро освоился в своей роли.

Сумев кнутом и пряником завоевать уважение подданных, хитрый и вероломный, Шрипат Ран с каждым месяцем все увереннее занимал ведущие позиции на Горе Дракона, напоминая собой первого министра при короле, слишком увлеченном философией и охотой. Он с радостью воспользовался поправкой в неписаном кодексе Великих Брахманов: жрецы Огня не принадлежат самим себе, и за ними нужен глаз да глаз.

Но когда Шрипат Ран самовольно казнил шестнадцать человек, якобы, заговорщиков – это стало последней каплей в чаше терпения Великого Брахмана.