Офицерский мятеж - Леонид Смирнов

Дома побывать Сухов не успел. Смог лишь заскочить в госпиталь к Марусе Кораблевой и обнять ее. Поздоровался и сразу попрощался.

Любимая выбежала к нему на улицу через приемный покой. Маруся была в голубой госпитальной униформе — в шапочке, халате, шароварах и тапочках, поверх которых были натянуты прозрачные бахилы. Она крепко обняла Петра за шею и поцеловала в губы.

— Я знала, знала, что ты вернешься, — шептала Маруся ему на ухо. — Мне говорили: фрегат сгорел, но я не верила. Тебя не могут сбить, любимый. Ведь ты — заговоренный…

— Это ты меня заговорила, деточка. Ты одна…

…Петр Сухов отправился на Старую Землю уже привычным маршрутом. Он летел на том же гиперлайнере «Катти Сарк», на котором возвращался на Малайю из отпуска по ранению. На сей раз в рубку к Берингу он не просился — не хотел подводить старика, ведь за ним, Суховым, наверняка следит немало глаз.

Капитана третьего ранга забрали на орбитальной станции «Галилей» — сразу после того, как он сошел с трапа гиперлайнера.

К Петру подошли шестеро бойцов в черных спецкостюмах, в шлемах с поднятыми забралами, в черных матерчатых масках с прорезями для рта и глаз — дань многовековой традиции русских спецподразделений.

— Следуйте за нами, — сказал старший и протянул к нему руку в броневой перчатке.

— В чем дело, бойцы? — только и успел спросить Сухов. Что-то ледяное коснулось его шеи. Свет померк.

Челнок отчалил от станции, похожей на огромное велосипедное колесо, и устремился к Земле.

— Просыпайтесь, Сухов. Просыпайтесь, — в ушах назойливо, как матерый комар-кусака, звучал чей-то неприятный голос. Какой-то гад не хотел оставить в покое, не давал полежать в мягкой постели среди большого, неуютного мира.

Потом военмора ударили по щеке. Потом снова — хлестко, но не больно. Петр, не открывая глаз, ответил наугад. Ткнул кулаком — и попал.

— Ч-черт!

Сухов попытался вскочить, однако ноги подогнулись.

— Все силы высосали, гниды! — пробормотал капитан третьего ранга, схватился за что-то крепкое и все-таки встал. Мир закружился, земля норовила вырваться из-под него.

Оказывается, когда Петр был в отключке, он лежал на койке, застеленной белой простыней. В глазах была муть, стены комнаты ходили вправо-влево. «Какой отравой меня накормили? — подумал командир „Котлина“. Затем сообразил: — Это плоды тройной проверки. Наизнанку вывернули, чтобы правду узнать. Хорошо хоть что себя помню…» А помнил ли он себя на самом деле?

Сухов напряг извилины и последовательно назвал про себя имена своего деда и прадеда, годы жизни адмирала Нельсона и подводника Лунина, а также столицу давно исчезнувшего государства Буркина-Фасо. Вроде с памятью порядок.

Петр огляделся. Он находился в служебной комнате с зеленовато-серыми стенами из звукопоглощающего пластика, низким потолком и расставленной по углам казенной мебелью. В центре комнаты находилась койка и небольшой стол, на котором лежал стандартный биосканер для быстрого считывания физиологических параметров.

Потом Сухов сделал шаг и пошатнулся. Капитана третьего ранга поддержал под локоть невзрачный человек в форме гауптмана флотской контрразведки со смутно знакомым лицом. «Кажется, я его видел в приемной Ригерта, — наконец сообразил Сухов. — Значит, без колонеля тут не обошлось…» Правый глаз у контрразведчика начал распухать.

— Прошу прощения, гауптман, — кашлянув, извинился Петр. — Я думал: меня все еще пытают.

— Неужто вас пытали, Петр Иванович? — Голос у одноглазого оказался не таким уж мерзким — просто он дребезжал и срывался на фальцет.

— Хм. Не помню, — вынужден был признать командир «Котлина». — Химией травили — это точно. А потрава — разве не пытка?

— Порфирий Петрович не одобряет насильственные методы дознания. Однако вы же не будете отрицать необходимость проверки… Вас следовало прозондировать на предмет хаарских имплантов или психотропного программирования.

— А лично вы… против пыток? — осведомился Сухов и снова попытался шагнуть.

Колени дрогнули, но не подогнулись. Можно идти на прорыв.

— Лично я считаю, что цель оправдывает средства.

Гауптман легонько придерживал капитана третьего ранга за локоть — и это было не лишним.

— Ну и что обнаружили ваши проверяльщики? Я инфицирован?

— Вы, против ожиданий, оказались чисты и непорочны, как девственница в глыбе льда.

«Интересное сравнение, — подумал Петр. — Неужто они повышали обороноспособность ООН, вмораживая девочек в лед?»

— Значит, кишка тонка раскурочить ржавыми железками и дедовскими приемами передовую хаарскую технику? — усмехнулся он.

— Значит, тонка, — со злой усмешкой подтвердил контрразведчик.

«Найти-то не нашли — если, конечно, не врет, — подумал Сухов. — Но веры мне не будет. Хотя неужто доселе была? Не удивлюсь, если теперь меня попросят с флота. Но если оставят — тоже не удивлюсь».

Колонель Ригерт занимал тот же кабинет на третьем этаже похожего на восьмилопастный гребень здания — бывшей штаб-квартиры блока НАТО.

Пурпурные с золотом обои, бронзовые светильники, деревянные шкафы, набитые старинными книгами, двухтумбовый письменный стул с покрытыми патиной чернильницами и фигурой казака, стулья с резными спинками и черный кожаный диван, на котором контрразведчик частенько ночевал.

«Одноглазый» гауптман, что проводил Сухова в кабинет, вышел и плотно прикрыл за собой дверь.

Порфирий Петрович Ригерт мало изменился с их первой встречи. Разве что волосы на голове стали еще реже. Колонель улыбался гостю одним лишь узким и тонким ртом. Голубые глаза были усталые и будто пустые. Но Петр Сухов первому впечатлению не поверил. Контрразведчик — хороший артист.

— Вот мы и встретились снова, кавторанг, — Ригерт просмаковал последнее слово.

— Уже присвоили? Или только примериваете ко мне новый чин? — Сухов уселся на стул. — А не слишком ли много придется заплатить за очередное повышение?

Усмехнувшись, колонель Ригерт сел на свой любимый деревянный стул, заменявший ему рабочее кресло, — с высокой спинкой и мягким сиденьем. Поерзал, удобнее устраиваясь.

— Я понял… — с веселостью в голосе продолжал Петр. — Вы суете морковку под нос ослу и смотрите его реакцию. Отдернете, потом приблизите снова. Не боитесь, что осел придет в ярость и отхватит вам пальцы?

— У вас работает фантазия. Вы не боитесь вслух отрабатывать гипотезы. Это хорошо, — удовлетворенно сказал контрразведчик. — С прошлой нашей встречи вы успели пройти огонь, воду и медные трубы, — неспешно говорил он, внимательно разглядывая собеседника. — Мне вас теперь опасаться нужно.

Командир фрегата «Котлин» помалкивал. Пусть Ригерт сначала сообщит что-нибудь важное. Общий треп Сухова ничуть не волнует. Он его и не слушает вовсе.