С негодяем интересней - Ellen Fallen

— Блин, вот собственными бы руками… — быстро строчу каким-то туркам, и прочим озабоченным идиотам, что я не собираюсь с ними встречаться, и отвечала моя дочь. Письма выходят нереально большими, и чем строчить каждому, я копирую и делаю рассылку. Затем удаляю и блокирую их анкеты. Позорище, если бы еще эти озабоченные отправили член во весь экран, было бы ужасно. София зараза! Почистив историю, ко мне приходит новое сообщение, и я прищуриваю глаза. Он когда-нибудь успокоится?! Я не читала его сообщение в прошлый раз, и все разы которые были до этого, просто удаляла. Настырный какой!

— Лицо какое знакомое, — мама как Каспер подобралась так, что я даже не услышала ее. — Это не…как же его? Ты еще с ним в сад ходила, потом на танцы… А он же тогда нашего Казанову брал на случку с их кошкой. Да как же его?

— Да Виталя это, с четвертого подъезда, — резко отвечаю я и едва не нажимаю кнопку удалить сообщение.

— Так точно же. Виталя. А так это он тебя чтоли ждет уже минут сорок около нашего подъезда? За тобой, что ли пришел? — со стоном я усаживаюсь на мягкое кресло и захожу в сообщение.

Мои брови касаются наверно корней волос. У нас свидание оказывается…СОФИЯ!

— Та-ак, а теперь давай подробней с этого места, — мама садится на спинку дивана и начинает вытирать руки о кухонное полотенце, затем и стол за которым я сейчас сижу. Мне приходится отодвинуться и закрыть глаза, гнев уже вот-вот рванет наружу.

— Значит так, Виталя пишет мне уже ну не знаю, может месяца два или больше. Он выходил со мной в одно и то же время, пришлось менять график. — мама приподнимает брови и расплывается в улыбке. — Не надо так улыбаться, мам. Он еще тот негодяй, такие не исправляются. В общем я игнорировала его. И вот незадача, Софочка, оказалась умней меня, когда он пишет…смотри. — Тычу пальцем в экран.

— Откуда тебе знать исправился или нет? Пойди да посмотри. Опыта вон вагон и тележка, ты его с первого взгляда раскусишь. А внучка у меня, умная девочка, но если честно она показала мне это, когда отвечала. Я одобрила, поэтому у нее с дедом договоренность о прогулке, — она приподнимает меня за локоть и тянет в комнату. — Иди, давай, невеста. Погуляй немного.

— МАМА! Ну зачем?! Ты ужасный купидон, — кошусь на нее, пока мама переворачивает мою косметичку в поисках подводки для глаз.

— Мне кажется это очень символичным. Не может столько раз вас сводить судьба. Город не маленький, — я издаю звук похожий на стон, закатываю глаза и падаю спиной на кровать.

Терпения у Витали хватит на все человечество. Я уже полчаса как стою в подъезде в надежде, что он свалит, и я смогу спокойно вернуться домой. Но он не двигается с места, его задница скоро станет квадратной от лавочки, на которой он периодически сидит. Дурацкая черная куртка, как мешок треплет ветром, его волосы сейчас намного короче, чем были раньше, но больше мне ничего не видно. Любопытство убило кошку, я никогда об этом не помнила.

Сверху кто-то открывает металлическую дверь, и я дергаюсь, испугавшись громкого звука, начинаю спускаться вниз. Прислушиваюсь к звукам, может я зря вышла из укрытия, но медленные шаги, почему-то говорят мне о том, что это баба Маша с четырнадцатой спускается в магазин. Ах, твою же мать. Делаю морду кирпичом и открываю двери, не глядя в его сторону, прохожу мимо.

— Как соберешься вернуться назад, не забудь взять что-нибудь перекусить. Зябко, да и оголодал я от ожидания, — слышу его голос позади себя.

— Голод тебе только на пользу. Никто не просил тебя ждать меня, — разворачиваюсь к нему лицом и смотрю в карие глаза.

Он усмехается и встает напротив меня.

— Никто вроде не просил, но все еще жду тебя. Я в этом состоянии уже много лет, а ты все бегаешь от меня. Ты куришь? Пьешь? — да он же издевается надо мной, я прищуриваю глаза и надменно выставляю подбородок.

— Курю и что? — дерзко отвечаю ему, пока он рассматривает мои глаза.

— А вот я бросил после нашей последней встречи, — произносит он, смотрит на спортивные часы, одетые на его запястье. — Мы опоздали на сеанс, остался предпоследний, так что идем.

Вот бывает дежавю, а здесь прям алые буквы мигают, где-то я уже это видела. Кареглазый парень, в самой наглой форме приглашает меня в кино и что было дальше?

— Ты выберешь фильм, не переживай. Домой придешь вовремя, я знаю, что у тебя есть дочь, — спокойно говорит он и двигается вперед, пока я стою, как вкопанная.

Затем он останавливается, смотрит на меня и делает несколько шагов назад, берет меня за руку и молча, ведет через наш «общий» двор, пока все соседки, бабульки и дети следят за нами. Он идет так, чтобы наш темп был примерно одинаковым, зато Влад двигался широким шагом, а я как верная служанка догоняла его. Здесь все было иначе, он давал мне фору.

Остановившись на светофоре, я крепче стиснула его пальцы, ненавижу стоять вот так на эшафоте, пока машины летают мимо. Но с ним не было страшно, на удивление он только крепче стиснул мою руку и повел к остановке. Опустив глаза, я ждала, когда он заговорит, хотя могла бы сказать, что я могу подбросить нас с комфортом. Но мне хотелось показать себя лучше него, вообще не было желания обижать. Все мои иголки готовы были полностью спрятаться.

Автобус остановился, и толпа ринулась вперед, отталкивая друг друга, как стадо баранов, я ненавидела это больше всего. Виталя встал передо мной, заслоняя от толчков невоспитанных людей, подал руку, чтобы я поднялась на эти две несчастные ступени. Мое сердце замирало каждый раз, когда он делал эти красивые вещи, причем это происходило неосознанно, он совершал поступки — обыденно и легко. Со сбившимся дыханием я уже ждала, что он еще сделает такое, от чего я потеряю дар речи.

— У тебя глаза красные, давление? — заботливо спрашивает Виталя, подносит свою ладонь к моему лицу и самым наглым образом вытирает одну из моих многострадальных стрелок.

— И что, по-твоему, ты делаешь? — дар речи я не потеряла, но конкретно психанула на его выходку, в этот момент он облизывает большой палец и вытирает второй мой глаз.

— Эта подводка, раздражает твои глаза. Я забочусь о тебе. — он улыбается в тридцать два, довольный собой.

— Это самый странный вид ухаживания, — шиплю я, — столько времени прошло, а ты все такой же. Негодяй.

Делаю от него шаг назад, он хмурится, затем на его губах появляется угловатая ухмылка. Он движется на меня, я от него, пока не достигаю кабинки водителя.

— Это преследование. Причем с самого детства! — он снова усмехается и хватает меня за руку, вытягивая из автобуса. — Вот знаешь, ты мог бы взять такси и если так желал сводить в кино, то и доставить соответственно.

— Мог бы, но ты же капризная принцесса. Надо тебя сначала пощипать гусями, потом надоить молока и только потом тащить в свою пещеру, — я закатываю глаза, он помнит все с садиковского времени, чертов гений.