Завещание Джона Локка, приверженца мира, философа и англичанина - Анатолий Яковлев

В Англии Вильгельма первоначально приветствовали как «освободителя», но не как будущего короля. В своей «Декларации», выпущенной в конце сентября 1688 г., статхаудер сообщал, что придет освободить короля Якова от «дурных советников», поддержать протестантскую религию и проследить за тем, чтобы в стране собрался «свободный» парламент. Важной частью «Декларации» было также объявление о намерении провести парламентское расследование обстоятельств рождения наследника – Якова Стюарта, принца Уэльского, и законности его права на трон. Все эти шаги не противоречили позиции англиканской церкви, а, возможно, были согласованы с ней через одного из авторов декларации – Гилберта Бернета.

Главной и единственной целью Вильгельма осенью 1688 г., когда произошло вторжение в Англию, было не свержение английского короля, а недопущение союза Англии с Францией. Даже в конце января 1689 г., когда ситуация окончательно прояснилась, конвент продолжал называть принца Оранского всего лишь «славным орудием великого избавления этого королевства от папства и произвольной власти» [293] .

Впоследствии, спустя несколько лет, в качестве оправдания смещения Якова II и возведения на трон Вильгельма III англиканская церковь использовала аргумент «завоевания», приводившийся еще Гуго Гроцием: захватчик имеет законное право на трон, поскольку заслужил его победой в справедливой войне. «Справедливой» же война называлась потому, что Яков пытался лишить Вильгельма прав на наследование с помощью изменения системы правления и ребенка, выдаваемого за законного наследника. Таким образом, Вильгельм имел не просто de facto, но и de jure право на трон. Что же касается английских подданных, то они, согласно этой концепции «завоевания», никогда не участвовали в каких-либо акциях вооруженного сопротивления короне, запрещенных законом и церковью [294] . Вторым важнейшим аргументом, оправдывавшим смещение Якова II, был тезис о божественном провидении: вторжение в Англию, узурпация власти и лично Вильгельм послужили орудиями Божьего промысла, позволившими англичанам избежать царства антихриста.

Однако в конце 1688 г., когда Яков, а еще ранее его супруга с младенцем бежали во Францию, церковь попала в трудную ситуацию. Не менее трудными оказались и дебаты в конвенте. Предложения о том, чтобы бежавший Яков все же продолжал считаться королем, а Вильгельм и Мария были назначены «гарантами» и «регентами», или чтобы королевой стала только Мария, но не Вильгельм, – все эти предложения были отвергнуты статхаудером. Принц пригрозил вернуться в Нидерланды, если ему не будет предоставлен трон, и оставить Англию на милость короля Якова и его защитника – короля Франции.

Этот ультиматум и заявление Марии, что она не претендует на первенство, привели к уникальному конституционному решению о совместном суверенитете двух монархов. Согласно этому решению, в случае смерти Марии Вильгельм продолжал править как король, однако любые дети от его следующего брака должны были идти в порядке наследования за принцессой Анной и ее отпрыском [295] . Уже 13 февраля 1689 г. Вильгельм и Мария получили предложение конвента занять трон, приняв от обеих палат Декларацию прав, ставшую законом (Биллем о правах) в декабре 1689 г., в которой подтверждалась традиционная система отношений между короной и парламентом, нарушенная «оставившим трон» Яковом II.

Казалось, что восстановлены и отношения между короной и церковью. Однако это было не так. Церковь уже не могла осуществлять контроль над королем. В лучшем случае речь могла идти о влиянии на Вильгельма через Марию. Однако и это продолжалось недолго. Но самое главное заключалось в том, что все попытки церкви сохранить свое влияние через так называемых церковных вильгельмитов, идеологом которых стал Бернет, потерпели неудачу после принятия Акта о толерантности 1689 г. и – что очень важно – после непринятия билля о «включении». Война с Францией стала частью общеевропейского геополитического контекста, а не внутренним делом Англии и ее национально-государственной церкви. Теперь не она определяла ход событий, а «протестантский интернационал». Церковь могла либо отказаться от участия в протестантском сопротивлении, либо возглавить его. Последнее она и попыталась осуществить с помощью бывших латитюдинариев, а ныне «церковных вильгельмитов».

В 1689 г. парламент принял Акт о толерантности, а билль о «включении» даже прошел чтение в палате лордов. Однако затем палата общин, откликнувшись на предложение члена Тайного совета сэра Уильяма Харборда созвать конвокацию, обратилась к Вильгельму с петицией о передаче вопроса на рассмотрение синода. Петиция стала инструментом компромисса, согласно которому парламент принимал Акт о толерантности в обмен на непринятие билля о «включении» и отказ от планировавшейся частичной отмены законов о проверке на лояльность (Test Acts). Вильгельм пообещал передать вопрос о «включении» в церковную конвокацию.

В течение лета 1689 г. Тиллотсон и назначенная королем церковная комиссия, в которую вошли также Стиллингфлит, Патрик, Шарп, Киддер и Тенисон, работали над проектом изменения литургии и канона, уступок диссентерам и соответствующих поправок в Книге общей молитвы. Этот проект должен был стать основой для последующей отмены части законов о единообразии и о проверке на лояльность. Самым трудным вопросом была реординация, т. е. посвящение в духовный сан пресвитериан по англиканским правилам и англиканским епископом. Предлагался компромисс: сан пресвитерианина-иностранца признавался имеющим силу, но «несовершенным», и тот, кто стремился к продвижение по службе в англиканской церкви, должен был «усовершенствовать» его через рукоположение епископа. Что касается английских пресвитериан, то те из них, кто желал принадлежать к национальной церкви, должен был пройти обряд, в ходе которого епископ произносил следующую формулу: «если ты до сих пор не посвящен в духовный сан, то я тебя посвящаю». Предлагалось также разрешить принимать причастие, не становясь на колени (что, по мнению пуритан, означало следование папистскому культу поклонения телу Христову), разрешить епископам назначать по просьбе прихожан альтернативных церковнослужителей, а также сделать необязательным крестное знамение во время крещения [296] .

Важнейшим событием, изменившим планы комиссии, касавшиеся «включения», стала ликвидация с согласия Вильгельма в июне 1689 г. англиканского епископата в Шотландии. Это радикализировало ту часть духовенства, которая видела в проекте «включения» попытку внести раскол в англиканскую церковь. Впрочем, не были от него в восторге и диссентеры. В самой идее «включения» содержались элементы и мягкого приглашения, и все того же принуждения, склонения к единообразию что, например, хорошо понимал Джон Хампден, «опасавшийся, что включение станет предлогом для сворачивания толерантности» [297] .

В октябре члены комиссии, выступавшие против принятия поправок, фактически сорвали ее работу, отказавшись посещать заседания, а на выборах в конвокацию претендовавший на пост пролокутора (спикера нижней палаты конвокации, т. е. представителей более широких слоев духовенства, не епископов) Тиллотсон был забаллотирован. В результате проект «включения» был отвергнут церковью и никогда более не ставился в повестку дня парламента.

Что касается короля Вильгельма, то он, по-видимому, не разделял идею «включения», выступая за толерантность, что могло стать одной из причин провала билля о «включении» сначала в парламенте в 1689 г., а затем в конвокации в начале 1690 г. [298]