Завещание Джона Локка, приверженца мира, философа и англичанина - Анатолий Яковлев

Пока Нидерланды готовились к вторжению, Яков II как будто нарочно делал все, чтобы окончательно подорвать свои позиции внутри страны. 27 апреля 1688 г. он вновь выступил с Декларацией о снисхождении, на этот раз добавив к ней приказ огласить декларацию в ближайшие два воскресенья в англиканских церквях. Духовенство отказалось зачитывать декларацию, а семь епископов (в их числе и архиепископ Кентерберийский) подали королю петицию с протестом. Яков пришел в ярость, заявив, что это «шаг к восстанию». Тем не менее по всей стране Декларация была прочитана не более чем в 200 церквях (из более чем 9 тысяч). Позицию епископов поддержали умеренные диссентеры, прежде всего из числа пресвитериан, которые увидели в реакции короля атаку на протестантизм в целом и признаки возвращения к репрессиям эпохи Марии Тюдор.

В начале июня епископы оказались в Тауэре. На суде они были обвинены в заговоре с целью «ослабления королевского авторитета и королевской прерогативы, власти и правления», в составлении «под видом петиции» «пагубной и подрывной клеветы». Согласно обвинению, сам факт, что они принесли королю петицию, означал ее опубликование. Мнения судей на процессе разделились, однако присяжные вынесли вердикт «невиновны», вызвав ликование собравшихся на прилегавших к суду улицах многочисленных лондонских жителей.

Это, разумеется, был вызов, однако все-таки не сопротивление и не прямое непослушание. И все же англиканская церковь оказалась в опасности. Решение следовало принять быстро. И оно было принято: если сопротивление королевской воле, по всем законам страны и церкви, невозможно, то остается одно – оккупация внешней силой. В день вынесения вердикта граф Девоншир (член Лондонского королевского общества с 1663 г.), граф Данби, епископ Комптон (лишившийся поста епископа Лондона), граф Шрусбери и лорд Ламлей (смещенные со своих постов в армии), Эдвард Рассел и Генри Сидней (представители флота) направили письмо голландскому статхаудеру принцу Вильгельму Оранскому с приглашением вмешаться во внутренние дела Англии.

Это обращение не носило какого-то официального характера и не может считаться настоящей причиной последующих событий, вызванных прежде всего стремлением Вильгельма восстановить баланс в Европе и защитить Голландскую Республику от притязаний Людовика XIV. Однако письмо стало дополнительным поводом и фактически предлагало в случае вторжения поддержку части английского истеблишмента.

5 ноября 1688 г. Вильгельм высадился на побережье Девона в составе армии, состоявшей из регулярных голландских войск, а также английских, шотландских, голландских и французских (гугенотских) добровольцев. И уже к концу года военная кампания, подкрепленная заговорами в армии и на флоте и предательством близких Якову людей – в частности, его фаворита Джона Черчилля и младшей дочери принцессы Анны с мужем, принцем Георгом Датским, а также нескольких пэров, – достигла успеха. Яков II бежал во Францию, последовали созыв конвента, принятие Декларации прав и возведение на «покинутый» и «неожиданно опустевший» трон королевской четы Вильгельма III и Марии II.

В первый же год после начала «славной революции» часть поддержавших ее политиков, исповедовавших радикальные республиканские взгляды (такие, например, как Джон Уайлдман, Джон Хампден и Самюел Джонсон), испытали глубокое разочарование ее итогами, прежде всего потому, что, по их мнению, созванный в январе 1689 г. конвент не выполнил стоявших перед ним задач. Вместо того чтобы изменить саму систему правления, он в срочном порядке, диктуемом соображениями безопасности государства, преобразовал себя в обычный парламент, который и проголосовал за новых монархов. Вильгельм III, по мнению радикалов, предпочел практически тех же советников, какие были у Якова II, и обнаружил явную склонность к стилю правления своих предшественников.

По словам Уайлдмана, почти дословно повторившего фразу из еще не изданной книги Локка, если «отъезд короля» означает распад правления, то власть возвращается к «народу», который может создать новую систему правления «либо по старой модели, если ему так уж захочется, либо по любой другой, какая ему понравится и будет одобрена как наилучшая» [286] . Некоторые радикально настроенные политики в начале 1690 г. решили выйти из правительства и даже начали переговоры с лагерем Якова II.

Недовольные были и среди консерваторов, которые начали действовать точно так же – вступили в переговоры с Яковом II, оскорбленные голландским «уклоном» нового короля и его холодностью и презрительным отношением к новообретенным английским подданным.

На всем протяжении своего правления Вильгельму приходилось учитывать иногда еле тлевший, а иногда сильно разгоравшийся костер яковитских настроений. Кульминацией стал заговор начала 1696 г., который должен был предварить высадку Якова II и вторжение Людовика XIV в Англию. Агент Якова II бывший армейский офицер Джордж Барклай, которому поручили организацию мятежа, решил в нарушение инструкций дополнительно совершить убийство Вильгельма во время проезда его кареты по Ричмондскому парку, но был выдан одним из сообщников. Военная операция французов тоже не удалась, поскольку предупрежденные англичане сосредоточили в месте высадки 12-тысячного отряда Людовика значительные силы флота. После провала заговора сотни английских яковитов были арестованы, а общественные настроения качнулись в сторону намеченной жертвы – Вильгельма III.

Избавление короля от смерти трактовалось как еще один пример чудесного промысла. Неудача заговора стала также одной из причин подписания полтора года спустя Рисвикского мирного договора с Францией и нанесла удар по яковитам, поскольку одним из пунктов договора стало обещание Людовика XIV не оказывать военной помощи врагам Вильгельма III.

Разочарование в Вильгельме можно было понять. В ходе кризиса 1688–1689 гг. оппозиционеры всех оттенков выступили на стороне принца Оранского и в самом начале его правления получили ключевые должности в правительстве. Пост госсекретаря получил граф Шрусбери. Деламер, Хампден и Мордонт были назначены в руководство казначейством, а Уайлдман стал главным почтмейстером. В Тайный совет вошел Уильям Харборд.

В современной историографии этот расклад сил по традиции рассматривают как противостояние вигов и тори, хотя эти группировки только начинали складываться в качестве партий. Однако надо же как-то описывать положение дел в политике после «славной революции»! Во всяком случае, пока не появились исследования, в которых были бы подробно описаны источники и объем финансирования партии вигов, которая в конце концов заняла доминирующие позиции в парламенте и правительстве. Но ясно, что на этот раз и речи не было о манипуляциях и финансовых вливаниях со стороны Людовика XIV.

И все же примем и будем использовать в дальнейшем изложении традиционные исторические категории «виги – тори», понимая их во многом условный характер и трудности с точным определением понятий. В самые первые годы после «славной революции» эти группировки несомненно существовали, но границы между ними оставались все же достаточно зыбкими и основывались на разногласиях, имевших место в прошлом. Новая политическая ситуация во многом, если не полностью, изменила характер непримиримого противостояния пропагандистов «исключения» и сторонников концепции национального англиканского государства. Этой ситуацией была война с Францией.