Испытание богов - Дана Мюллер-Браун

потому, что я использую чувства Джерри. Нет, еще и потому, что я помню свои страдания, когда он не вернулся. Но я изменилась. Я уже не та наивная Сари. И он уже не мальчик.

Джерри приспускает мою маску и изучает царапины на моем лице.

– Все, чего я хотела последние два года, – это снова увидеть тебя. Я…

– Тебе не нужно ничего говорить, – хрипит он, убирая с моего лица золотую прядь. – Ты думала, что я мертв.

– И все же какая-то часть во мне надеялась снова тебя увидеть. Это правда.

Его мозолистые шершавые пальцы гладят мою щеку и шею. И хотя я действительно любила Джерри, теперь я могу думать только о Киране.

Осознав это, я притягиваю к себе Джерри и целую его. Сначала совсем мягко, потом крепче. Как будто это поможет мне оставить всю боль позади. Как будто тогда мое сердце ясно поймет, что Киран злой и неправильный. И что он любит другую. Но всякий раз, когда я чувствую связь с Джерри, как бы приятно ни было ощущать его губы на своих, – это ничего не меняет.

Заметив это, он отрывает меня от себя и целует в лоб.

– Тебе нужно немного поспать.

С этими словами Джерри встает и выходит из палатки, и мне жаль, что он меня оттолкнул. Какая-то глупая, эгоистичная часть во мне надеется, что он вернется и будет держать меня на руках, пока я не засну. Так же, как я баюкала когда-то Ярруша.

На следующий день я просыпаюсь в слезах. Кошмары о предательстве Кирана и потеря брата вызвали у меня тоску по дому. Они заклеймили меня огненной меткой, как это делают крестьяне со своим скотом.

– Нам пора идти! – кричит Джерри снаружи. Он не входит в палатку, словно боится, что я снова наброшусь на него.

Когда я встаю, боль в ноге все еще сильная, но мне немного полегче.

Джерри задумчиво разглядывает меня, когда я выхожу. Мои глаза, конечно, выглядят ужасно. Красные и опухшие. Но мне все равно.

– Отец сделает все, чтобы ты не закончила Бег, Сари, – предостерегающе говорит мне Джерри. – Он не может просто исключить тебя, но будет пытаться остановить. Не попадай ни в одну из его ловушек.

Я киваю, и тогда Джерри помогает мне сесть на одну из лошадей. Она большая, черная и такая спокойная, что я с наслаждением прислоняюсь к ее гриве и чувствую тепло.

Мы едем довольно долго, и у меня никак не выходит нормально управлять лошадью. В конце концов благодаря советам Медисы мне это удается, и во второй половине дня мы достигаем лагеря Фихт, где меня ждет третий экзамен.

Лагерь расположен в пустыне цвета турмалина и напоминает огромную крепость, построенную из черного песчаника, при взгляде на которую сразу становится ясно, что это не место отдыха. Это жестокий оплот борьбы и смерти. И даже если моя предыдущая жизнь состояла именно из этого, я больше не хочу драться. Я не стану этого делать, когда все закончится. Даже за деньги.

Мы проезжаем через огромные ворота, которые открываются сразу же, как только стражники узнают Медису, Реда и Джерри. Они кланяются им. Скорее всего, это претенденты. Новички, отдающие дань уважения своим тренерам.

На сердце тяжело, и все же мне кажется, что я должна быть разбита сильнее. Наверное, я разучилась полноценно страдать.

– Экзамен не начнут, пока все фантомы не прибудут сюда, – говорит Джерри, глядя на гигантское ристалище – песчаную арену, окруженную рядами сидений. За спиной Джерри тропинка, ведущая к зданиям из песчаника. – Отец считает, битвам за знак Калипара обязательно нужны зрители.

Я киваю, нисколько не удивленная. Я знала, что мне придется сражаться здесь, в конце концов, Калипар – бог борьбы.

Несколько юношей подходят к нам, забирают лошадей и помогают мне спешиться, прежде чем отвести животных в конюшни.

– Адика! – кричит Джерри молодой женщине, и она машет нам.

Как и все остальные здесь, Адика носит темно-серую боевую одежду, но украшения на ее кожаных доспехах красные, а не черные, как у Джерри, Медисы и Реда.

– Отведи этого фантома из Арасы в его комнату.

Девушка кланяется, а затем идет вперед по дорожке из черного песка мимо стен из песчаника, в которых есть проход в оружейные комнаты и комнаты с обмундированием, а еще в конюшни. Жилые здания выстроены вокруг арены в форме прямоугольника.

В вестибюле и длинных коридорах обстановка, мягко говоря, скромная. Наверное, бойцов не следует отвлекать никакими излишествами.

– Вы живете в Южном крыле, – говорит Адика, ведя меня по пустынным проходам с голыми стенами, где нет даже картин или орденов, пока не останавливается у двери.

– Завтрак подают с шести до семи часов, обед – с двенадцати до часу, а ужин – с шести до семи, – объясняет она, указывая на проход. – В той стороне обеденный зал.

Затем она открывает мне дверь и исчезает. Я делаю глубокий вдох и вхожу в крошечную комнату. В ней стоит деревянная кровать и больше ничего. У меня нет желания убивать здесь время, пока не прибудут остальные. Поэтому я выхожу из комнаты и иду по длинным коридорам, пока не добираюсь до огромной двери. Древнее дерево, из которого она сделана, – единственное здесь, что хоть немного украшено резьбой. Я толкаю дверь и пораженно застываю. За ней находится библиотека. Сердце замирает, когда я представляю выражение лица Ярруша, если бы он мог это увидеть. Надеюсь, монарх покажет ему свою библиотеку. Возможно, Джерри прав и мой брат настолько важен для Карриса, что он будет хорошо относиться к Яррушу.

Я закрываю за собой дверь и брожу по коридорам из огромных книжных полок. Старинные переплеты привлекают мое внимание. Они кажутся хранящими настолько древние истории, что у меня перехватывает дыхание. Полки доходят до потолка. Комната слабо освещена, и в ней есть лишь несколько окон, поэтому внутрь почти не попадает солнечный свет. Запах здесь для меня новый, но знакомый. Это запах страниц, который я чувствовала всякий раз, когда Ярруш открывал книгу, чтобы показать мне в ней что-то особенное. Это воспоминание поднимается к горлу словно горькая кислота.

На одной из полок я обнаруживаю издание Хамзы. Оно очень объемное, наверняка с иллюстрациями. Я вынимаю книгу и листаю ее, но там только буквы и цифры. Прочитав несколько отрывков, я понимаю, что это более длинная,