Слушаю и повинуюсь - Мария Сакрытина

Амин смотрел на сверкающие под солнцем волны, и даже осторожное: «Сайед, прощения просим, но гавань до сих пор закрыта» капитана не вырвало его из задумчивости. Впрочем, это уже стало привычным – кораблям по приказу шейха не давали отплыть уже неделю. Моряки ругались, порт гудел, торговля встала, а шейхский дворец гремел музыкой непрекращающегося празднества. Что-то во всем этом было неправильно, но в мыслях Амина занимало хорошо если не последнее место.

Впрочем, проскользнувшему в каюту, закутанному в хаик старику удалось обратить на себя внимание юноши.

– Сайед… Я могу чем-то помочь?

Старик упал перед Амином на колени и по очереди поцеловал руки опешившего юноши.

Амин бросился его поднимать.

– Сайед… Ну что же вы!

– Ибни, – улыбка старика была жалкая и словно приклеенная, а из глаз текли слезы. – Смилуйся… Останови это…

– Что остановить? – Амин все-таки усадил странного старика на кровать. Торопливо предложил воды. Благодарно кивнув и сделав глоток, старик уставился на сладости. И застонал.

– Прекрати это. Боги разгневались на нас, когда послали шейху это… это…

Амин встал перед стариком на колени, пока понятливый Насим уносил сладости.

– Что случилось, сайед?

– Скажи, ибни, – старик устало вздохнул. – Ты знаешь мальчика… Мальчика по имени Валид?

Амин отпрянул.

– Если ты можешь… Останови его! – простонал старик, бывший на самом деле визирем Йялы. – Иначе он всех нас отправит к Вадду.

Амин с каменным лицом выслушал историю последней шутки шейха. Но на последних словах – про пожранные сладости и девственниц – не выдержал. Визирь смотрел на трясущегося от смеха юношу и думал, что маленького шайтана, вселившегося в мальчишку «шехзаде», уже никто не остановит. Не этот же «батыр»!

* * *

Насим догнал хозяина уже у кормы. Амин удивленно обернулся, когда худенькая ручка вцепилась в полу его абаи.

– Она не вернется, хозяин, – прошелестел Насим. И еще тише добавил: – Вам лучше уйти из этого города.

– Ну что ты, Насим, – улыбнулся юноша, мягко высвобождаясь. – О чем ты? Возвращайся в каюту. Отдохни.

Насим больше ничего не сказал – как может раб перечить приказам хозяина? Но оглянулся один раз, проводил устраивающегося в лодке Амина странным взглядом.

Как и любой из его рода, Насим отлично знал и про птицу-хумай, и умел видеть ее в любых обличьях. И пусть недоступна она была сейчас, Насим знал так же, как влечет Амани к неудачникам – и как быстро она от них отворачивается, когда людишки ей надоедают. Не случалось еще такого, чтобы хумай остаалась рядом с одним и тем же человеком более года.

И хорошо, если отвергнутый ею Амин вернется на корабль живой и невредимый… Но что мог раб Насим сделать, чтобы помочь? Да и какой раб станет всерьез, без приказа помогать хозяину?

* * *

Крокодилы лениво смотрели на Валида – равнодушно даже, изучающе. Валид тоже на них смотрел – весело, предвкушающе. Похоже, юному «сыну» шейха передалась шаловливость «отца». Сам шейх в яркой абае и с раскрашенным лицом сидел у кресла «шехзаде» и таращился на крокодилов, безумно улыбаясь. Валид и сам не знал, что у человека в голове так неправильно повернулось – но люди всегда такие хрупкие!.. Он и играть-то еще как следует с новоявленным «отцом» не начинал…

Свита шехзаде жалась к стенам – подальше от крокодилов. Те посматривали и на людей. Улыбались. Обманчиво неповоротливые твари когда нужно ползали очень быстро – и челюсти у них… Это сейчас любимые бестии шайтана дожевывали ягненка. Но их голод это явно не утолило.

Валид отправил в рот очередной персик, метко плюнул косточкой в начальника дворцовой стражи и повелительно взмахнул рукой. Дрожащие чернокожие рабы с громадными золотыми блюдами, сгрудившись и с ужасом поглядывая на крокодилов, рассыпали по полу горячие угли. Крокодилы немедленно расползлись – и немедленно же прыснули от них, как вспугнутые ящерицы, придворные.

Хихикнув, Валид щелкнул пальцами. Замолчал канун – но не по приказу, просто уставший музыкант, не выдержав, потерял сознание. Валид туда даже не глянул – дворцовый распорядитель за последние дни очень быстро уяснил, что если не будет проявлять смекалку, закончит в пасти у песчаных львов. Тех самых, что сейчас вольготно бродили по саду у дворца.

Музыканта унесли – и вот уже другой раб взялся за канун, а Валид, улыбаясь, возвестил:

– Придумал!

Придворные содрогнулись – и мальчишка захохотал, жадно оглядывая зал. Он словно пил их страх – и это вино ему очень нравилось.

– Пусть тот, кого я выберу, танцует мне… танцует, – Валид в притворной задумчивости оглядел зал, остановившись взглядом на группке разукрашенных, точно диковинные птички, наложниц. Одна из «птичек», пискнув, бухнулась ниц, дрожа всем телом.

– Вот она пусть мне и танцует, – лениво объявил Валид, слепо шаря по пустому блюду в руках коленопреклоненного раба у кресла. Раб с ужасом смотрел на пустое блюдо – и на худенькую ручку хозяина. И дрожал.

Валид только-только перевел на него сердитый взгляд, как от группки придворных у окна раздалось:

– Сайед, позвольте сделать вашу шалость еще лучше? Пусть танцует специально обученный раб. Анната не продержится и пары вздохов на углях – вы не увидите красивого танца.

Валид отвернулся от раба – к говорившему. Перевел взгляд с него на плачущую наложницу. Улыбка на лице мальчишки стала шире – и очень напоминала теперь крокодилью усмешку.

– Ты Шарак, сын этого бурдюка визиря?

Юноша льстиво улыбнулся и поклонился.

– Да, мой шехзаде. Позвольте…

– Не позволю. – Валид снова глянул на наложницу. – Что, нравится она тебе? Ну, чего замолчал, ибни? Нравится?

Шарак растерянно смотрел на мальчишку. Мало того что по возрасту юный «шехзаде» еще не мог называть его ибни, так и заявлять, что не кто-нибудь, а старший сын визиря влюбился в девушку из Сераля…

– Шехзаде… позвольте… У меня есть раб, обученный танцевать на углях. Поверьте, он танцует прекрасно. Позвольте привести его…

– Раб! – фыркнул Валид. – Кому нужен раб? Заставишь его, да? – Он насупился. – Нет, Шарак, этого мне не нужно. Но я все же сделаю шутку ярче. С твоей помощью. Выбирай: или танцуешь за свою птичку ты – или пляшет она.

В зале повисла тишина – и Валид снова потянулся за сладостями. На этот раз его рука нащупала финики. Рабы во дворце шейха понимали, что их жизни висят на волоске, еще быстрее своих хозяев – и тоже стали расторопны. Будь шейх в своем уме, он бы, пожалуй, удивился.

В зале повисла тишина.

– Ну? Танцуешь, Шарак?

Юноша перевел взгляд на прекрасную Аннату. Да, она дарила ему волшебные ночи. Да, один ее взгляд способен отправить на небеса… Но на углях танцевать?!