Королевские клетки - Илья Ганин

Он сделал приглашающий жест, и они сели. Она — снова на стул, он — на скамью для гостей.

— Чтобы ничего не терять, было достаточно не рассматривать бред карлика.

— Ваше Высочество, не стоит Вам забивать себе голову политическими сложностями. Я бы все-таки просил Вашего… назовем это личным содействием в беседе с Его Величеством.

— Я готова побеседовать с дядей. Наедине.

— Это в воле Его Величества. Но, сударыня, искренне надеюсь, ради блага моих внуков на Ваше благоразумие.

— Когда я смогу увидеть своих детей, мой дорогой свекор?

— Столичный воздух не на пользу им, стоит ли везти их сюда?

— Надеюсь, Ваша Светлость понимает, что как мать я чрезвычайно беспокоюсь за них. Мне очень… трудно проявлять тонкое понимание ваших мотивов.

Мальдонаина дочь. Сидит и улыбается. Ручки сложены, мантилья накинута, глазки долу.

— Я… распоряжусь.

— Надеюсь, Вы успокоите материнское сердце. Что же мой господин, муж?

Кошка ты драная. А то тебе не донесли о вчерашнем скандале. Этот неблагодарный посмел поднять голос на отца. Поднял бы и руку — но дружинники остановили наглеца. Сейчас он сидел в наспех очищенной кладовой, а он был вынужден думать, что с ним делать.

— Исполняет мое поручение.

— Сердце любящей жены не на месте. Уверена, Вы понимаете.

— Несомненно, сударыня. Мы вернемся к этому разговору чуть позже — я не хотел бы Вас утомлять.

Снова поклоны и реверансы. Руку для поцелуя она так и не дала.

Он вышел из комнаты и пошел к себе. Трудно. Трудно. Никакого понимания государственной пользы, и надлежащего страха Божьего. Распустил, mea culpa. Что же, будем трудиться.

Мельком он увидел плохо затертую кровь у тяжелой шторы. Завтра надо будет проверить, все ли убрано. Все сам, все сам…

Амалия Ивельен с трудом разогнув пальцы стала промокать тряпицей кровь от впившихся в ладони ногтей. "Убью. Убью. Убью…" Рыдание она сумела подавить, но не полностью — вышло похоже на рычание. "Убью".

Горничная, несмотря на строжайшую инструкцию, ничего не доложила старшей. А та, несмотря на инструкцию, не спросила. Окровавленную тряпку выкинули с женским тряпьем.

Дойдя до своих покоев, Лоран Ивельен жестом отпустил склонившегося слугу и, наконец, сел на стул у рабочего стола. Посидев некоторое время в тишине, он достал ключ, висевший у него на шее последние двадцать лет, со дня смерти отца и открыл сундук с документами. Надо было готовиться к завтрашней встрече с… как же их назвать, чтобы не говорить "подельниками"? — соратниками.

Первым на глаза попался, конечно, свиток который он вот уже три года просто ненавидел. То, что никогда не видел никто — кроме его самого и управляющего прииском. Поквартальные цифры аффинажа. Их них следовало только одно — опора и источник силы Ивельенов, серебряные месторождения Мольфар истощаются. И еще три-четыре года, и придется начать закрывать шахты. Никакая порка, никакая контрабанда его не спасет — это просто будет невыгодно. Самородков не находили уже лет семьдесят. И это там, где был добыт Стол Ивельенов — самородок весом почти в триста килограмм…

Единственное, что могло бы дать ему еще немного времени — рост цены на серебро. Появление прямых путей и выбитые разбойники из Бальи роняли цену на треть. Что выросший в военном лагере и собаку съевший на выведении разбойников и подавлении баронов, брат его снохи за два года раздавит все сколько-нибудь существенные банды сомневаться не приходилось.

Или ему снова дают право чеканки монеты… или провинция Бальи остается неспокойным регионом. В составе Уэльстера. Никаких браков.

Их поход надо было бы назвать "маршем отчаяния". Каждый из них был на грани разорения. Надо было что-то делать. Либо они сумеют нажать на короля, либо продадут ему Лорта подороже, либо… в-общем, в том что сын сидит в чулане есть плюс. Его Величество милостив, может быть титул не будет конфискован. Господь наш Альдонай, его дед умер бы от смеха, скажи он ему что сейчас полторы-две тысячи бездельников это и есть силы четырех герцогов.

Ни один граф, ни один барон, не находившийся на грани отчаяния с ними и не подумал идти.

Он выставил вперед руку и поправил подсвечник. Рука мелко тряслась.

Его Величество Эдоард Восьмой выглядели… плохо. Полковник Фрим повидал в своей жизни немало всякого — и солдат после недельного голодного перехода, побитых и раненых после боя, и с похмелья… Так вот, король выглядел плохо, даже на таком фоне. Сильно постаревшим и больным.

— Шевалье полковник Фрим. — и говорил король тихо, хотя и четко.

— Ваше Величество!

— Знаю, Вы получили два месяца назад и исполняете Нашу… рекомендацию.

Рекомендация Короля была высказана в очень уж прозрачной, на взгляд полковника, форме. В его росписи на полугодичное снабжение, напротив довольствия пятого взвода второй роты было рукой Его Величества приписано: "Миранда Кэтрин Иртон, буде на то ее желание, могла бы быть новобранцем в этом взводе". До этого момента полковник искренне думал, что Его Величество вообще этих росписей не читал, а просто визировал, после маршала и помощников.

Мягко выражаясь, шевалье полковник был не согласен с высказанным предложением. Нет, пятый взвод второй роты (а в его предыдущем полку — третий), распустить мог только самоубийца. По традиции, туда ставился "самонаилучший" сержант, хотя очень часто — множество раз раненый, а то и без чего-нибудь. По традиции же, взвод этот, ну скажем так, не попадал в графики дежурств. В бой его никто не посылал, и на смотрах его не проверяли. Воровать из котла этого взвода считалось очень тяжкой провинностью, которая, как правило, расследовалась не офицерами, а сержантами — и расследовалась без всякой жалости, а каралась с презрением к званиям и процедуре.

Это были дети. Дети солдат и сержантов. Иногда — бедных офицеров. Часто — сироты. Службу как нести? Оно понятно, что полк — не для детей, но что делать-то?.. Ежели теток-дядек нет, а ты в поход — что "на воспитание" отдать? А даже и ежели есть? Спасибочки, сами от того пирога отведали, больше не хочется. Да и как-то так получалось, что семь восьмых этого взвода потом шли в полк на службу, и солдатами были отменными.

Корона официально, разумеется, никогда такого не разрешала… Но и никогда не высказывала претензий — если, конечно, на снабжении не начинали воровать. Традиция велела господам полковникам рассчитывать снабжение этого взвода так, чтобы "комар носа не подточил". И в своем расчете Фрим был полностью уверен — а тут такая вот приписочка.

Фрим вызвал капитана второй роты и его взводного, мастер-сержанта Рокка, и сообщил им, глядя поверх голов:

— Значит… есть у графини дочка. Приемная. Вот, значит, мыслю так, что было бы и ей полезно знать, как, значит, воюют.