Заложник - Давид Кон

молча смотрел в серый потолок. Неужели так происходит всегда? Красивые слова о свободе заканчиваются чьей-то конкретной выгодой? Неужели такие люди, как он, всегда будут получать пули и идти на смерть за других, упоенно пересчитывающих миллионы на своих счетах? Утром унтер-офицер умер. Басиль открыл глаза, когда санитары уносили его. Один из них покосился на Басиля. Гляди-ка, а этот жив, а казалось, все будет наоборот. Вот уж чудо, так чудо. Басиль смотрел на заострившийся нос унтер-офицера и понимал, что у него нет никаких чувств. Ему было все равно. Его не трогала ни смерть, которую он видел так близко, ни чудо, произошедшее с ним, ни вопрос, сможет ли он ходить или хотя бы поворачивать голову. Теперь ему было все равно.

…Басиль откинул одеяло и опустил ноги на холодный камень. Странный сон. Этот унтер-офицер не снился ему уже лет десять. Басиль считал, что навсегда избавился от видения его заострившегося носа и густых, нависших над глазами бровей. Он вышел в кухню, выпил стакан воды, поднял глаза на часы. Половина шестого. За окном уже совсем светло. Сел за стол, придвинул к себе телефонный аппарат и набрал номер. Акрам ответил почти мгновенно, словно сидел у телефона.

— Здравствуй, брат. Ты еще не на молитве?

— Сейчас выхожу. Что-то случилось?

Басиль не ответил. Это взволновало Акрама.

— Басиль, почему ты молчишь? Что-то случилось?

— Случилось. Мне нужна твоя помощь. Ты можешь приехать?

— В конце недели?

— Нет. Это срочно. Можешь приехать сегодня?

Акрам помедлил, видно, вспоминал о каких-то запланированных делах. Конечно, он приедет. Если брат нуждается в помощи, он отложит все дела.

— Спасибо.

Басиль положил трубку, тяжело вздохнул и налил себе еще один стакан воды.

* * *

После молитвы Юсуф переоделся и спустился к завтраку. За столом сидел Тайсир и просматривал свежие газеты. Рядом с ним хозяин дома и его старший сын. Юсуф сел за стол, Тайсир поднял на него яростный взгляд. Похоже, они готовы сдаться. Как думаешь? Юсуф пожал плечами и развернул газету. Сдадутся, убежденно произнес хозяин дома. Не выдержат давления. Посмотрите, что творится. Оппозиция требует обменять заложника. Две партии, входящие в правительство, требуют того же. А вот — демонстрация в Иерусалиме. Тысячи людей. «Нельзя хладнокровно смотреть, как убивают соотечественника!» Тайсир отложил газету. Они нас никогда не победят. Они слишком любят жизнь. Юсуф поднял глаза.

— Сколько бойцов ты хочешь получить за этого человека?

Тайсир на мгновение задумался, обменялся взглядами с хозяином дома. Не меньше шестисот. Такова цена. Эта последняя фраза Тайсира неприятно уколола Юсуфа. Такова цена. Неужели мы так ценим жизнь наших бойцов? В одну шестисотую жизни пожилого израильтянина? Но сказать об этом Тайсиру Юсуф не решился. Опустил голову, перевернул страницу газеты.

— А вот и ты!

Тайсир взял из его рук газетный лист, вгляделся в собственную фотографию. Маленькую, черно-белую. Разведка врага включила его в десятку самых опасных террористов. Глаза Тайсира загорелись. Ничего, скоро они передвинут его на первое место. Юсуф покачал головой. Понимает ли он, как рискует? За ним же начнут настоящую охоту.

— Это не важно! Пусть начинают свою охоту!

Тайсир решительно махнул рукой. На него охотятся уже много лет. Но до него не добраться. Он уже обрубил все концы. Об этом доме знают только самые верные люди. Никакой связи с внешним миром. Ни одного звонка. Только посыльные, за каждого из которых он готов поручиться. Пусть хоть вся армия врага идет на него! Тайсир отбросил газеты. Дочь хозяина поставила на стол поднос с кофейником, разлила кофе по чашкам. Сейчас главное заложник. Удастся ли удержать его в норме до пятницы? Юсуф кивнул. Удастся. Конечно, заложник подавлен, но пытается храбриться. Тайсир прищурился. Интересно, о чем говорит человек за два дня до смерти? Юсуф постарался сохранить равнодушное выражение лица. Не так уж много говорит этот заложник.

— А вот охранники утверждают, что вы беседуете без перерыва.

Юсуф напрягся. Значит, охранники все-таки слышат их беседы. А вдруг посадили такого, кто понимает по-русски? Юсуф пожал плечами. Иногда на заложника нападает желание поговорить. Впрочем, это одно из последствий шока. В таком состоянии люди говорят, чтобы снять стресс, заглушить чувства одиночества и страха. Тайсир кивнул. Это понятно. Но о чем все-таки говорит заложник? Юсуф насторожился. Неужели хитроумный Тайсир пытается его поймать на лжи? Он неопределенно развел руками. Ни о чем конкретном. Рассказывает истории о своей жизни. И здесь, в Палестине, но больше о жизни там, в холодной России. Рассказывает о семье. О каких-то надеждах. Тайсир хищно потянул носом воздух. Значит, он на что-то надеется? Юсуф кивнул. Человек всегда на что-то надеется. И всегда верит, что у него есть выбор. Тайсир развернулся к Юсуфу всем телом. Какой выбор у этого человека? Если обмена не будет, то через два дня ему перережут горло. Хотя…

— Он может начать сопротивляться, попытаться бежать или драться. Тогда придется его пристрелить. Так что выбор есть, хотя выбирать не из чего.

Тайсир рассмеялся, обнажив ровные белые зубы, а Юсуф вдруг вспомнил, от кого слышал именно эту фразу. От психиатра, лечившего его сокурсника Леню Камшина.

Леня был странным типом. Отчаянно боялся вида крови, но вслед за любимой девушкой пошел в медицинский. Любимая девушка Юля готова была быть любимой девушкой всех, кроме Лени Камшина, но Леня не слушал ни логичных доводов приятелей, ни советов «плюнуть на эту суку» и «вспомнить о мужской гордости». Леня ходил за Юлей по пятам, сидел прямо за ней (за свой стол Юля его не допускала), терпел постоянные унижения и твердо верил, что придет день, и гордое Юлино сердце дрогнет. Но шли недели, а Юля никак не принимала решение стать Камшиной. Назло Лене она меняла ухажеров, как перчатки, но Леня упорно стоял у подъезда и ждал, когда его королева, наконец, вернется домой, чтобы издали полюбоваться нежным овалом лица и стройной шеей. Юсуфу было жалко Леню, и только из-за этого он скрепя сердце отверг весьма откровенное предложение Юли о возможной тесной дружбе. Этот поступок стал причиной долгих сожалений в компании приятелей, презрения красавицы Юли и вечной любви благородного Камшина.

В начале второго курса между Юлей и Леней произошло решающее объяснение, в ходе которого жестокая русалка объяснила влюбленному дельфину, что они не пара не только сейчас, но и не станут парой никогда, ни в одной из последующих жизней. Вернувшись в общежитие после этого объяснения, Камшин превозмог страх крови и вскрыл себе вены. Его удалось спасти, и он