Филип К. Дик. Жизнь и Всевышние вторжения - Лоуренс Сутин

Для Фила одной из величайших радостей его новой «красивой жизни» стали спортивные машины. Они купили подержанный «Пежо», затем обменяли его на белый «Ягуар Марк VII» 1953 года с приборной доской из красного дерева, с салоном, обшитым серой кожей, и с люком в крыше. Фил носился на нем со скоростью до 96 миль в час по автостраде. Но он сломался, а осенью люк стал протекать во время дождей, и на голубом коврике выросли грибы. Когда Фил отказался помочь строить гараж, Энн сменила «Ягуар» на новый «Вольво». Фил был в ярости.

Мелкие ссоры, вроде этой, становились все чаще. Иногда эти препирательства походили на состязания, дабы установить, кто в доме хозяин. Но все чаще эти сражения накалялись. Выросший под крылышком у Дороти, Фил никогда не участвовал в громких спорах, и жизнь с Клео была вполне мирной. Крики и оскорбления были чем-то новеньким для Фила, и поначалу ему это даже нравилось: «Мы совсем как средиземноморская семья, где каждый размахивает руками и вопит». Затем в один прекрасный день Энн «повысила ставки» и перебила половину посуды в их доме. Раскаявшись, она предложила совершить примирительную семейную поездку в Диснейленд.

Фил Дик в Диснейленде… Он был в восторге от «симулякра» Авраама Линкольна, как он назвал эту фигуру в романе «Мы вас построим», написанном в 1961–1962 годах и сочетающим НФ с элементами «мейнстрима». Поездка оказалась благодатной для семьи. Началась новая эра мира. Они купили спинет[130], на котором Фил играл классические пьесы. У него стали возникать случаи переживания «внетелесного опыта» (как это было ранее в Беркли): то он видел сам себя в гостиной, то на собственной кровати. Он также видел призрак пожилого итальянца, который раньше, как Фил подозревал, жил на месте их прекрасного дома.

Осенью 1960 года Энн снова забеременела. Отдавая себе отчет, что пятого ребенка они не потянут, Энн сказала Филу, что хочет сделать аборт. В интервью она вспоминает:

Как подчеркивает Энн, «Мы вас построим», написанный на следующий год после аборта, включает в себя обнаженный психологический отчет о прочной любви Фила – и ядовитой ненависти – к его жене. Главный герой романа, Луис Розен, подвергается психиатрическому лечению, включающему галлюциногены, которые вызывают состояние фуги[131]. Впадая в эти состояния, Луис переживает множественные фантазии и живет вместе с Прис. Наконец, в одном из этих состояний они заводят совместного ребенка, и Луис – в экстазе: «Я сидел напротив них, испытывая полное блаженство, как будто все мое напряжение, все мои тревоги и печали наконец-то оставили меня». Но в состоянии нормального сознания Луис понимает, что Прис – «одновременно сама жизнь – и анти-жизнь, мертвый, жестокий, пронзительный и раздирающий дух самого существования».

В февральском письме 1960 года в издательство Harcourt редактору Элеанор Димофф Фил признавался – еще до «Мы вас построим» – в трудностях, связанных со своими «мейнстримными» женскими персонажами: «Я считаю само собой разумеющимся, что в романе жена не желает оказывать никакой поддержки мужу; она устраивает ему тяжелые времена, действуя против него. И чем она умнее, тем больше вреда приносит». «Проблема злой женщины» (как Фил обозначал ее) предшествовала его браку с Энн. Источником этой ярости была его мать Дороти. Но, несмотря на явную осведомленность Фила об этой проблеме, количество злых женщин продолжало расти в его фантастике шестидесятых годов. Многие из них напоминали Энн бытовыми подробностями и манерой говорить. Высшей отметки эта «проблема» достигла в рассказе 1974 года «Недолюди», в котором отразилось глубоко неприязненное отношение Фила к абортам. Пылкая ненависть к женщине здесь чрезмерна. Отец объясняет сыну про женщин, делающих аборты: «Их следовало бы называть «кастрированными женщинами». Возможно, это единственный правильный термин, за исключением того, что эти женщины, эти жестокие, холодные женщины сами этого не признают, все они стремятся к тому, чтобы убить мальчика или мужчину, а не только уничтожить ту часть тела, которая делает мужчину мужчиной». Это как будто бы эмбрионов женского пола отроду не существовало.

Позднее Фил сожалел об этой ненависти. В послесловии к сборнику The Golden Man (1980) он пишет: «В «Недолюдях» выразилась моя любовь к детям, как я ее чувствовал, а не гнев в адрес тех, кто их уничтожал. Мой гнев проистекает из любви; это любовь, сбитая с толку». Определенно, этот гнев, вызванный «любовью, сбитой с толку», был пробужден абортом Энн.

Каким-то образом все вернулось на круги своя. Можно сказать, что странная новая сила вошла в жизнь Фила, книга, с которой следовало мириться: «И-Цзин», «Книга перемен», история которой длится три тысячелетия, пролетевшие как один день. Истины, созвучные способности читателя воспринять их. А может быть, и не истины вовсе, – может быть, просто ехидная чушь. Движущиеся по спирали силы инь-ян невозможно уловить. Совершенное средство передвижения для Фила. К лету 1961 года он обращался к ней, по крайней мере, раз в день; ему даже снились китайские мудрецы, которые накладывались один на другого и, как он считал, были многочисленными авторами «И-Цзин», вносящими дополнения в книгу на протяжении веков.

Но во время визита в 1961 году Искандер Гай слышал, как Фил жалуется, что этот «Оракул» говорит «змеиным языком». Гай вспоминает: «Я говорил ему: «Ее происхождение датируется, по крайней мере, 1165 годом до Рождества Христова. Кто мы такие, чтобы ставить под сомнение суть ее пророчеств, действующих все это время?» Он сказал: «Да пошла она… Я это исправлю – я напишу роман на ее основе». Роман, «Человек в Высоком замке», написанный в 1961 году с помощью вопросов «Оракулу» о сюжете, является одним из лучших произведений Фила, и мы на нем кратко остановимся.