Последнее звено - Виталий Каплан

– А что же делать тогда?

– Наверное, подумать, что тебе самому от жизни надо. Принять, как выражаются в ученых кругах, стратегическое решение. Вот был ты холопом. Были у тебя и хорошие господа, и плохие. Хорошие встречаются чаще, конечно… Но вот хочешь снова стать холопом? Накормлен, одет, не надо ничего самому решать, не надо бояться, что жизнь тебя сожрет. Ну, одного утешения ты, правда, уже лишен – что к хозяйской линии привязан и что она тебя от серьезной беды убережет. Но все равно – очень спокойная жизнь. Можно с уверенностью глядеть в будущее.

Он говорил так, словно предлагал немедленно продаться за горсть медяшек.

– А можно и не холопом, – выждав паузу, продолжил он. – Можно уйти в какой-нибудь город подальше, наняться в приказчики к купцу… Если умно себя повести, то со временем и своим делом обзаведешься. Дом построишь, женишься, детишки пойдут. Здесь, конечно, вероятность успеха меньше, здесь по-всякому фишка может упасть. Но, может, в том и интерес, чтобы играть с судьбой?

– Чтобы наняться, бумага нужна, – заметил я. – С прежнего места жительства. Что, дескать, вольный человек, сын таких-то родителей, такого-то звания…

– Бумагу сделать – не вопрос, – обнадежил меня Буня. – Есть в здешнем Разрядном Приказе наши… гм… пользователи. Выпишут все, как скажем. Только вот сперва подумай – это надо?

– Наверное, не очень, – ответил я. В бизнес меня тянуло ничуть не больше, чем в рабы или бандиты.

– В «ночные» – это мы уже выяснили. В смерды? Так это примерно то же, что и в купцы. Спину гнешь еще и побольше, от переменчивой судьбы зависишь точно так же. Может, в воины? Благородное дело – защищать цивилизацию от варваров…

– Благодарствую, но что-то не тянет, – признался я. – Дело, конечно, благородное, но и без меня клинки найдутся…

– Экий ты непатриотичный, – ухмыльнулся Буня. – Может, тебе тогда к ученым податься? Поступишь в панэписту, будешь изучать законы колебания линий, давать людям советы по выравниванию…

– Нет уж… Я ведь, Буня, как и ты, в Учение не верю. Как вот стукнули меня дубиной, так всю веру и выбили.

– Ну, можно в прикладники… Зелья всякие разрабатывать, устройства полезные, вроде тех же свет-факелов, ускоренных лошадей, средств для выведения мышей и тараканов… или вон всякие воинские приспособы… Только вот, боюсь, пробиться в панэписту нелегко будет. Проверяют ведь желающих… Тут-то тверская бумажка вряд ли сработает… но можно и хитрее. Сперва с тверской бумажкой куда-нибудь… ну, в услужение к какому-нибудь ученому. Годика через два, уже с чистой местной бумагой, едешь в Кучеполь или в Александрополь, подаешь заявление, сдаешь вступительное испытание… В Киев не советую, там качество преподавания заметно слабее…

– Ну… – пожал я плечами. – Даже и не знаю. Как-то оно все сложно, а главное – ну не уверен я, что это мое.

– А все сложно, – возразил Буня. – Просто – это только в холопы. Давай вернем кольцо на место…

– Ну уж нет… Мне этот вариант меньше всех нравится… Слушай, Буня, – я постарался изобразить голосом, будто идея родилась только сейчас. – А что, если мне в лазняки податься? Это ж такое интересное дело – ходить в чужие шары, смотреть чужую жизнь…

Буня посмотрел пристально. Ни усмешки, ни хитринки в его глазах больше не было.

– Ты хоть понимаешь сам, что такое жизнь лазняка? Неужели думаешь, будто они легко добывают свой хлеб? Будто они развлечения ради лазят в дырки между шарами?

– Ну, я понимаю, конечно, что не для развлечения, а для прибыли… Но что тут такого страшного?

– Похоже, парень, ты совсем ничего о лазняках не знаешь, – каким-то усталым тоном произнес Буня. – Судишь по чьим-то красивым рассказкам. А я вот с ними сталкивался, еще когда в Сыске служил, да и после, по ночным делам. И вот что тебе скажу – дело в сто раз опаснее, чем и воинская служба на рубежах Крута, и Уголовный Приказ… не говоря уже о всех прочих занятиях. Ты знаешь, что из пяти молодых лазняков до старости доживает лишь один? Ты думаешь, в другой шар сходить – это как из горницы в сени за охапкой дров?

Буня заметно разволновался. Сам это заметил, умолк, выхлебал очередную кружку сбитня. Потом вновь уставился на меня суровым взглядом.

– Ну а какие сложности? – я старательно корчил из себя мальчика, начитавшегося книжек про героев-космонавтов.

– Ну, давай смотреть. Во-первых, дырки между шарами встречаются довольно редко. В глубокой тайне это передается от отца к сыну. Каждая семья лазняков свою тайну хранит и чужакам ни за что не выдаст, даже если огнем пытать станут. Был, кстати, в древние времена такой случай на крайнем Западе, на островах. О том песню сложили и даже на разные языки перевели. О том, как поймали двух тамошних лазняков, отца с сыном, и стали выпытывать, где их дыра. Отец сказал – ладно, но только пускай мальчишку принесут в жертву местной богине воды, иначе, мол, она меня всю жизнь преследовать будет. Ну, парнишку сбросили со скалы в море. Отец дождался, когда крики смолкнут, а потом кукиш князю показал. Хочешь – режь, хочешь – жги, а тайный ход тебе не достанется. Парнишка-то у меня хлипкий был, надави как следует – и расколется. А со мной – без толку, я мужик тертый…

«Ага, мы это в школе проходили, в шестом классе», – чуть было не вырвалось у меня. Однако как стихи нашего Стивенсона проникли сюда? Лазняки книжку притащили? Или все наоборот – пришли оттуда, спели песенку, прижилась… для конспирации, конечно, убрали гиперпространственный тоннель и все свели к выпивке… к хмельному меду…

– Легенда интересная, но сейчас, как я понимаю, никого огнем не жгут, – заметил я. – Так в чем опасность-то?

– В самих этих дырках, – спокойно ответил Буня. – Они подчиняются каким-то очень странным законам, и всего опыта лазняков недостаточно, чтобы себя обезопасить. Часто бывает, что человек уходит в другой шар – и просто не возвращается. Куда он попадает и попадает ли вообще хоть куда-то – кто ж знает? Бывает, что дыра меняет свое местоположение или закрывается на какое-то время. Ты вот пошел, возвращаешься обратно с товаром – а пути уже нет. Идешь прямо – а выходишь опять в чужой шар. Или у нас дыра сместилась, ты вернулся – и оказался на дне моря или в глубине земли. Бывает, что идут несколько человек, а возвращается один. Остальных расплющило. Или вот идет молодой парень вроде тебя туда с товаром – мехами, золотом, оружием… И возвращается в положенный срок с тамошним барахлом. Перья там самопишущие, приближающие и удаляющие стекла, целебные снадобья, самоходы… Все вроде хорошо. Только вот седой он и дряхлый, и вид такой, что в могилу пора. Для него обратный путь всю жизнь занял. Десятки лет.

– Что ж он ел эти десятки лет? – удивился я.

– Не знаю, – отрезал Буня. – Может, и ничего. Там, в дырах, все как-то иначе. И это – первейшая опасность, сами дыры. Вторая опасность – здесь, у нас. Охотятся на лазняков. Уголовный Приказ – понятно почему. Что между шарами и при жизни ходить можно, это благородной аринакской истине противоречит. Вносит в людские умы смущение, вредит народной линии. Ну и к тому же мало ли что они принесут оттуда? А вдруг яды, от которых целый город помереть может? Вдруг заразу какую-то? Были уже случаи. Или дурманные зелья, к которым привыкаешь, а тело и разум разрушаются… А если оружие иных шаров попадет в руки кому не надо? Ладно еще нам, «ночным»… А если варварам? Но не только Приказ лазняков ловит. Наши «ночные» собратья тоже не прочь товар у них отобрать. Ученый Сыск опять же волнуется: вдруг оттуда они не товар, а опасные еретические идеи притащат. Ведь, я слышал, есть шары, где об Учении аринакском не слыхали, жизнь совсем иначе понимают. Бывало, что лазняки с собой притаскивали тамошних людей… а те здесь начинали странную веру проповедовать. Таких случаев немного было, да и пресекли быстро, но сам посуди – насколько опасно…