Кое-что о любви - Элизабет Бойл

– Возможно, мне больше не представится случай лицезреть вас в подобном виде.

– Я не оказалась бы в таком положении, если бы вы поддержали меня и не дали упасть, – проворчала она как можно язвительнее. Эммелин постаралась рассердиться, но его чувство юмора было заразительно. Куда на самом деле девались его хорошие манеры?

– Да, но, спасая вас, я мог бы потерять свою самую лучшую удочку.

Ах, так вот что стояло у него на первом месте! Стиснув зубы, Эммелин собрала все силы, чтобы освободить одну ногу. При этом она немного приблизилась к берегу, так что смогла схватиться за удочку и потянуть её вместе с драгоценным владельцем в воду.

Седжуик приземлился возле Эммелин, подняв фонтан брызг, и стал откашливаться и отплёвываться, а она с усмешкой смотрела на него.

– Теперь рыбалка будет удачнее?

Седжуик оглядел себя и, прежде чем Эммелин сообразила, что он собирается сделать, поймал её за лодыжку и опрокинул – прямо на спину в воду рядом с собой.

Она встала, смеясь и шлёпая по воде, потому что больше ей ничего не оставалось делать. Позабыв обо всех и обо всём, они смеялись и без стеснения брызгали водой друг на друга.

– Должен сказать, мадам, – подражая лондонским манерам, Седжуик сделал вид, что рассматривает её в лорнет, – сегодня вы выглядите поистине великолепно. Просто потрясающе. Это новый фасон платья?

– О да, – так же высокомерно ответила Эммелин, разглаживая свою мокрую шляпу и ленты, – и я уверена, в следующем сезоне он будет очень популярен.

Они снова рассмеялись, и открытая весёлость Алекса покорила сердце Эммелин быстрее, чем его красота и изысканные манеры.

Разве кому-нибудь могло прийти в голову, что педантичному и чопорному барону Седжуику доставит удовольствие барахтаться в воде?

И это было не единственное неожиданное открытие, которое сделала сейчас Эммелин. Взглянув на Седжуика, она увидела, как искрятся его зелёные глаза, и у неё оборвалось сердце. Как говорила ей мать, это было всё равно что увидеть падающую звезду – волшебное случайное мгновение, мгновение, которое нельзя упускать. Эммелин всегда интересовало, как можно удержать такую неосязаемую вещь, как падающая звезда. Скоро она узнала как.

Седжуик потянулся и схватил её. Сначала она сопротивлялась, так как подумала, что снова окажется в грязи, но когда ещё раз испуганно посмотрела на него, его взгляд уже больше не отпустил её.

И если поцелуй прошлой ночью изменил правила отношений между ними, то в этот жгучий момент они были полностью переписаны.

Эммелин не могла поверить в происходящее и с удивлением смотрела на Седжуика, но отрицать очевидное было невозможно. Насмешка исчезла с его лица, улыбка застыла, и создалось впечатление, что он тоже впервые видит Эммелин. Несколько мгновений Эммелин могла думать только о том, что она, должно быть, выглядит как мокрая бродячая кошка, но Седжуик, очевидно, видел совсем не это…

Он притянул её к себе и усадил на колени. Вся его насмешливость, его весёлое настроение исчезли и сменились выражением жгучего, невысказанного желания.

Медленно, бережно он снял с головы Эммелин испорченную шляпу и пустил плыть посередине реки туда, откуда она уже не сможет вернуться.

Эммелин не смогла даже вздохнуть, не то что возразить.

Убирая назад её влажные локоны, Алекс коснулся тёплыми руками её мокрой кожи, и Эммелин показалось, что весь мир вокруг замер, что даже вечно текущая Темза остановилась в это волшебное, неправдоподобное мгновение.

«Это невозможно», – хотела сказать Эммелин. Он не мог – нет, он не должен – смотреть на неё так, будто считает её несказанно красивой, как будто высокого мнения о ней; этот взгляд проникал до самого громко стучащего сердца и касался расцветающих там чувств.

Седжуик, казалось, старался подробно рассмотреть все её черты: нос, щеки, подбородок, губы, а затем, не говоря ни слова, наклонился и приник в поцелуе к её губам. Пока длился этот поцелуй, Эммелин теснее прижималась к нему, а потом он отстранился и посмотрел на неё, заглянул в глаза, словно ожидая найти там какой-то ответ.

Эммелин не знала и не хотела знать, как могло случиться такое. До самого этого мгновения её жизнь была чередой лжи и обмана, и истинная правда, вдруг открывшаяся ей, ошеломила. Теперь она поняла, что значит следовать велению своего сердца.

Эммелин медленно наклонила голову и так же медленно кивнула, побуждая Алекса поцеловать её. Но ему вряд ли требовалось побуждение. Его губы растянулись во властной улыбке, и в тот же миг он с нескрываемой жадностью поцеловал её. Тот жар, тот огонь, немного охлаждённый рекой, нельзя было погасить надолго, и он снова ожил. Как подозревала Эммелин, он разжёг внутри её желание, вызванное поцелуем. Седжуик целовал её страстно, буквально пожирая своим ртом, как будто никак не мог насытиться ею, как будто ему было мало этого опьянения, этого удивительного слияния.

Но одних поцелуев было недостаточно, они оба ясно понимали это. Пальцы Седжуика играли локонами Эммелин, гладили её стройную шею, его рука, тёплая и сильная, обнимала её за плечи и притягивала все ближе.

Вокруг в воде искрилось солнце, в густых зарослях кустов и деревьев у самой кромки воды пели птицы, а Седжуик продолжал целовать Эммелин – целовать страстно и самозабвенно, и в ответ ему тело Эммелин трепетало, ни в чём не препятствуя ему.

Вдруг так же внезапно, как он начал поцелуй, Седжуик прервал его и в течение долгого, томительного мгновения пристально смотрел на Эммелин, и она испугалась, что он оттолкнёт её, как тогда в экипаже.

Затем он встал из воды, сильными руками поднял её и понёс из реки на берег. – Седжуик, я…

Он заставил её замолчать ещё одним поцелуем, более настойчивым, чем предыдущий. Его губы накрыли рот Эммелин, послав в её вены совсем иной поток – бурлящий поток страсти и желания. На секунду Седжуик замер и снова взглянул на Эммелин, словно давая ей возможность воспротивиться, произнести хотя бы одно слово. А когда она этого не сделала – честно говоря, просто не посмела, – он понёс её вверх по склону в уединённую беседку, где в густой траве были расстелены одеяла и подушки.

И когда он, бережно опустив Эммелин, опять посмотрел на неё, она безошибочно поняла, что теперь Седжуик меньше всего думал о рыбалке.

Его охватило безумие – ибо то, что собирался сделать Седжуик, нельзя было назвать иначе.

Он никогда не желал женщину сильнее, чем в этот момент желал Эммелин. Он забыл, что она не его жена, что она мошенница, готовая обманывать всех и каждого, он забыл все причины, почему этого не следует делать, забыл, что любовная связь с ней – необдуманный поступок, противоречащий принятому им благоразумному и предусмотрительному решению держать существование Эммелин в строгом секрете. Тем не менее сейчас ему хотелось продолжить это безрассудство, удовлетворить своё желание, узнать, что есть в Эммелин такого, что заставляет его забыть о здравом смысле.