Кое-что о любви - Элизабет Бойл

Потому что здравый смысл никогда не поможет ему завоевать её заблудшую душу.

Алекс решил, что за такой поворот мыслей ему следует винить Роулинза и его проклятое французское бренди… хотя и понимал, что это несправедливо. Слова виконта просто объяснили, что пробудилось к жизни в сердце Алекса в то самое мгновение, когда он впервые увидел Эммелин.

Он снова нашёл губы Эммелин и, целуя её, удивился, что она с готовностью отдавалась ему, её тело было тёплым и податливым. Благодаря своему необузданному темпераменту Эммелин под его прикосновениями была подобна огню, она тянулась к рукам Седжуика, знакомившимся с её грудью, и глухо стонала, подгоняя его. Под ладонью Алекса соски Эммелин налились, затвердели и жаждали прикосновений его рук, его губ. Молодые люди были одни в уединённой беседке за живой изгородью, им никто не мог помешать, и Алекс начал раздевать Эммелин.

– Седжуик, – удалось тихо прошептать ей в знак протеста.

– Поблизости никого нет…

– Нет, дело не в этом, – она насмешливо подмигнула ему, – просто платье сначала нужно расстегнуть сзади. – Повернувшись в объятиях Седжуика, она горящими глазами оглянулась на него через плечо. – Если вас это не затруднит.

– Нисколько. – Он тянул намокшую шнуровку, пока в конце концов не развязал её, и через голову снял с неё платье, а затем и бельё.

Во взгляде опытной женщины, когда она первая раздевается перед мужчиной, бывает особое выражение. Алекс уже видел его у своих любовниц и у нескольких других покорённых им женщин. Но в глазах Эммелин не было такого выражения, она не была женщиной, привыкшей раздеваться перед мужчинами. В ней была только стыдливость и неуверенность, словно она боялась, что он останется разочарованным тем, что увидел.

– Эммелин, – шепнул он, потершись носом о её шею и прикусив зубами ей ухо, – не знаю, с чего начать, потому что вы самая прекрасная женщина из всех, кого я когда-либо видел.

Эммелин покачала головой, как будто не поверила, и он предоставил своему телу, своим прикосновениям подтвердить его слова.

Склонившись к её груди, он взял в губы розовый сосок и, втянув его в рот, поглаживал языком шершавый пик, пока Эммелин не задохнулась.

– Великолепная грудь, – пробормотал он и, перейдя ко второй, устроил ей такую же восхитительную проверку.

– О, Седжуик, – прошептала Эммелин, изгибаясь под ним, и вцепилась пальцами ему в плечи, чтобы остановить его.

Алекс продолжал знакомиться с Эммелин, тереться об неё носом, целовать и ласкать. Он положил ладонь на её бедра. Её кожа, гладкая и мягкая, уже сама по себе была ему наградой. Его пальцы, едва касаясь, скользнули по мягким завиткам внизу живота, и в ответ Эммелин затаила дыхание. А когда он повторил это движение, дразня её и прокладывая дорогу к более ценной награде, она застонала, громко и призывно. Как он догадался, Эммелин была не из тех женщин, которые получают удовольствие отчего-либо иного, чем полное наслаждение. Поэтому он продолжил свои исследования и, мягко раздвинув складки тела нежными поглаживаниями, пробрался к горячему и влажному центру её желания. Алекс пальцем погладил его один раз, потом второй, и её бедра ответили на его прикосновения. Когда Эммелин уловила его ритм, он замер, а затем скользнул пальцем внутрь её.

– О, Седжуик, – простонала она, раскинув для него ноги, и подняла бедра, чтобы принять его.

Он закрыл рот Эммелин требовательным, жадным поцелуем, их языки начали игру, а его пальцы не переставали её ласкать. Тело Алекса напряглось от желания, он не мог думать ни о чём другом, кроме того, как наполнить её, прижаться возбуждённой плотью к бёдрам и войти в пылающую глубь.

Оторвавшись от её губ, Алекс перевёл дыхание. В этот момент запах Эммелин опьянил его и привлёк ближе, и он оставил её рот, чтобы найти другой способ доставить ей удовольствие. Скользнув вниз по её плечам, он запечатлел горячие, жадные поцелуи у неё на груди и двинулся вниз по плоскому животу, пока не добрался до укромного места. Алекс посмотрел на Эммелин, и она встретилась с ним взглядом. Её глаза горели желанием, из приоткрытых губ вырывалось неровное дыхание.

– Что вы делаете? – прошептала она.

– Вот это, – ответил он, проведя языком по лепесткам её горячего бутона.

– О нет, – с трудом выдавила из себя Эммелин, – это… это…

– Восхитительно? – подсказал он, на этот раз втянув в себя её тело и лизнув его.

Её бедра содрогнулись, и Седжуик, удерживая их, прижал Эммелин к себе, продолжая приближать её к незабываемому, неминуемому освобождению.

Эммелин удивлялась собственной дерзости. Она лежала нагая на заросшем травой холме с мужчиной, с которым они были едва знакомы. Хотя теперь в это с трудом верилось, потому что он, по-видимому, знал все тайны её тела, и даже такие, о которых она сама не догадывалась.

Его губы страстно терзали её рот, сладостно мучили ей грудь, но то, что он делал с ней… там… было просто порочно.

Он словно пробрался в самый центр её желаний и намеревался вытягивать их из неё, пока не наступит освобождение.

О, Эммелин знала, что мужчина может сделать с женщиной: он может заставить её поверить его поцелуям, обещаниям неземных наслаждений. Но в том, что делал с ней Седжуик, не было никаких обещаний, а было только его властное желание.

Когда Седжуик снова проложил языком дорожку на её теле, Эммелин почувствовала, что напряглась от желания, дыхание застряло у неё в горле. Она боялась, что, сделав ещё одно движение, чтобы набрать воздуха, помешает волшебству, которое он творил. Седжуик вновь поцеловал её в сокровенное место, бедра Эммелин поднялись и повернулись, и на этот раз поцелуй вызвал во всём её теле трепет, предвещавший то, что должно было последовать.

Зажав в кулаках его рубашку, Эммелин прижалась к Алексу и отдалась его поцелуям, пока напряжение в теле не достигло такой степени, что ему необходимо было прорваться наружу, увлекая её в мир наслаждения.

– Ах, ох, о-о… – только и смогла она простонать, пока её бедра покачивались в безграничном океане восторга. – Седжуик, – прошептала она, когда нахлынувшие волны стали превращаться в лёгкую зыбь.

– Ты не думаешь, что пора бы называть меня просто по имени? – Алекс рассмеялся и запечатлел цепочку поцелуев обратно от её бёдер к губам.

– Александр, – удовлетворённо вздохнула она.

– Ты всё ещё считаешь меня скучным?

– Ничего подобного. – Засмеявшись, Эммелин поцеловала его. – Что это было?

– Только начало, – пообещал Седжуик.

Эммелин должна была признать, что Седжуик не зря имел репутацию человека чести. Пообещав, что её удовольствие только начинается, он сдержал своё слово.

Они занимались любовью в беседке, и Седжуик снова довёл её до пика наслаждения, прежде чем медленно и нежно войти в неё; он успокаивал горевшее в ней пламя до температуры кипящей смолы, пока её бедра не двинулись стремительно навстречу его толчкам. Её освобождение, неожиданное для самой Эммелин, бурное и мощное, наступило одновременно с его собственным, после которого Седжуик, задыхающийся и обессиленный, остался лежать на ней. Они не размыкали объятий, сплетясь в единое целое, пока последние судороги продолжали сотрясать их тела, оставляя обоих в буре страсти. Если Эммелин думала, что на этом все закончится, то с удивлением обнаружила, что Седжуик далёк от изнеможения.