Жизнь цирковых животных - Брэм Кристофер

Генри улыбался. Нарочно несет вздор, подражает своему Хакенсакеру. Тоби не знал, как ответить.

– Вижу-вижу. – Что такое он видит, недоумевал Тоби. – Ладно, все по порядку. – Он провел Тоби в кухню, достал меню китайского ресторана. – Ты как знаешь, а я проголодался.

Он позвонил и сделал заказ:

– Блинчики. Прозрачные клецки из креветок. Цыпленок по рецепту генерала Цзо. Брокколи под чесночным соусом. – Каждое название, произнесенное глубоким бархатным голосом, казалось сказочным, необычайным. – Этого хватит, как ты думаешь? – обратился он к Тоби. – Через пятнадцать минут? Большое спасибо. – Он положил трубку. – Ну вот. С ужином разобрались. Выпить хочешь? Извини, забыл, ты пьешь только горячий шоколад.

– Нет, сегодня я выпью.

Генри посмотрел на Тоби удивленно, даже разочарованно.

– По-моему, не стоит.

– Почему? – Он что, издевается?!

– Если мы оба начнем пить, то забудем, кто мы есть, и к чему это приведет?

– Разве не к тому, чего ты хотел? – усмехнулся Тоби.

– Разумеется. Но мне показалось, ты этого не хочешь.

Что-то шевельнулось у Тоби в штанах.

– А может, хочу. Сегодня хочу.

– Из вежливости? – вздохнул Генри.

– Ты понятия не имеешь, чего я хочу, – нервно посмеиваясь, настаивал Тоби.

– А ты сам знаешь? – задал вопрос Генри.

Тоби стоял возле холодильника, Генри у плиты. Он не выглядел старым, хотя в распахнутом вороте нижней рубашки виднелись седые волосы. Тоби шагнул вперед. Просунул большие пальцы в петли на поясе джинсов. Притянул Генри к себе. Не учел, насколько он выше ростом.

– Что это? – спросил Генри. – А это? А это…

Тоби закрыл ему рот поцелуем. Наткнувшись на горячий, активный язык, он слегка испугался, но не отступил, а еще сильнее прижал к себе Генри. Не задумываясь, проник рукой в трусы знаменитого актера, принялся гладить прохладную, волосатую задницу – не такую волосатую, как у Калеба, и не такую упругую, как хотелось бы, но отнюдь не дряблую, не жирную.

Прервал поцелуй, мысли путались.

– Ого! Вот это да! Не могу поверить – я пересплю с великим актером. Ты потрясающе играешь!

– Мальчик мой, если уж ты собираешься лизать мне задницу, не удобнее ли заняться этим в постели?

Персиковая кожа. Светлый пушок. Веснушки. Тело, распростертое перед ним на уровне взгляда, львиного цвета пейзаж, Сахара плоти. Вдали к нижним ребрам подходит мускулистый живот, пупок подобен колодцу в пустыне, а ближе, прямо перед носом – можжевеловая поросль в паху.

Не прошло и получаса, и секс сделался безличным. Пришлось напомнить себе, что нечто резиновое у него во рту – это пенис Тоби Фоглера. Генри попытался представить себе верхнюю часть Тоби, по ту сторону выступавшей грудной клетки – голова на подушке, рука под головой, хмуро смотрит в потолок. В постели мальчик оказался не слишком усердным помощником, только постанывал иногда с хрипотцой, будто пес, которому приснилась охота на кролика.

Тоби или не Тоби. То be or not to be. Вот в чем вопрос.

Вот он, лучший Гамлет своего поколения, стоит на четвереньках между мускулистыми американскими ногами, пытаясь извлечь гармоничный звук.

Тоби приподнял бедра, резко вдохнул, начал набухать во рту у Генри. Нет, это он просто переменил позу, наверное, ягодицы онемели.

– Положи руку сюда. Нет, сюда, – скомандовал он.

У Генри эрекция давно спала. Сейчас он добивался одного – услышать стон и увидеть, как Тоби взорвется. Довести его до оргазма – дело чести.

Ничего удивительного. Тоби застал его врасплох – едва переступили порог, мальчик начал бросать намеки, «легкие», как гаечный ключ. Дождаться не мог, пока Генри накинется на него. Это немного пугало, словно пешка ожила и стала двигаться сама по себе, но вместе с тем, у Генри появилась надежда. А потом они целовались, и Тоби прятал язык. Генри пришлось шарить по всему рту мальчика, пока он нащупал язык. Актер открыл глаза, гадая, что не так, и встретил взгляд широко раскрытых глаз Тоби. Юноша перепуганным жеребенком косился на него. Поскорее закрыл глаза, словно «уснувший» понарошку ребенок. Ему что меня целовать, что Гитлера, – содрогнулся Генри.

И все же Тоби не обратился в бегство. Позволил Генри уложить себя в постель. Позволил себя раздеть. Но в одежде он выглядел сексуальнее.

Брюки не такие свободные, как в прошлый раз, складка на заднице тоже двигается взад-вперед на ходу, но быстрее, словно щенок виляет хвостом. Под брюками обнаружились трусы, белые, а на поясе какая-то математическая формула, можно подумать, дружок-сценарист записал второпях. Генри в восторге опустился на колени, потерся лицом об эту белизну, стянул трусы и высвободил член, не уступавший готовностью его собственному. А потом все пошло наперекосяк.

Если б я был в его возрасте, думал Генри, и если б мой петушок оказался во рту у Оливье или хотя бы Гилгуда,[71]от одной этой мысли сразу бы кончил. Как там звали мальчишечку, который сидел у него на коленях в чем мать родила, и просил обслужить его рукой под видеозапись «Гамлета»? Вот была забава!

Зазвонил телефон.

– Взять трубку? – предложил Тоби. Ему легче было дотянуться до тумбочки. – Алло? Принесли наш заказ. Сказать, чтобы несли в квартиру?

Генри забыл про ужин. С тех пор, как он сделал заказ, словно сутки прошли. Он кивнул. Хотя рот его освободился, язык онемел. Актер разучился произносить слова.

– Ага, пусть идет, – проговорил в телефон Тоби. Он даже не запыхался.

Генри сел, задвигал губами, растягивая их, заставляя шевелиться. Посмотрел на своего партнера. Сейчас это уже не физическая задачка, втекает-вытекает, а живой человек, хоть и с эрекцией – торчит ярко-красная, словно дубинка из шоу Панча и Джуди. Тоби не менее пристально смотрел на Генри, примеряя различные выражения лица: загадочную улыбку, печальное движение бровей, смущенную усмешку.

Звонок в дверь.

– Войдите! – хрипловато откликнулся Генри, обматывая чресла полотенцем.

Он распахнул дверь перед пожилым китайцем в желтом плаще, который поспешно отвел глаза.

– Извините, – сказал Генри. – Не дождался вас и решил принять душ.

– Конечно-конечно, – закивал курьер. – Ничего страшного. Двадцать пять десять.

Отсчитывая деньги, Генри заметил, что разносчик исподтишка оглядывает комнату. Генри потянул в себя воздух – может, к нему пристал запах Тоби?

– Спасибо, – сказал курьер, принимая плату. – Желаю всяческого удовольствия. Всяческого. Очень полезно. В нашем возрасте. Всего доброго.