Криптолог - Элиас Халлер

заваляться Библия, само по себе казалось не таким уж абсурдным. Но врач, после многих сотен вскрытий так и не обнаружившая в человеческом теле души, а потому гарантированно неверующая, просто не поняла этого вопроса.

Арне тряхнул головой, пытаясь привести себя в чувство. Стресс и непрекращающиеся открытия, одно другого безумнее, выбили из-под его ног почву.

– Честно говоря, я действительно неважно себя чувствую. Это дело… – Он показал на прикрытый от пояса и ниже труп и махнул рукой. – Два часа назад я видел заброшенную детскую. Там стояла кроватка, но белье пахло затхлостью, словно его не меняли годами. Куклы, лошадка-качалка – все покрыто толстым слоем пыли. А на стене в раме – стихи из Библии. Большая, массивная рама, но вместо картины в ней написанные от руки строки… Погодите, я сделал снимок. На память, конечно, не процитирую… Что-то о материнской утробе и, конечно, о Боге. Вы вообще верующая?

Не дожидаясь ответа, Арне полез в карман за смартфоном, но остановился на полудвижении и обхватил ладонью лоб.

– Ни один ребенок не чувствовал бы себя комфортно в той комнате. Даже не знаю, стоит ли расстраиваться, что мы не нашли там девочки. То есть я имею в виду… мы ведь все-таки надеялись спасти ребенка. Вы меня понимаете?

Доктор Швайцер не понимала. Она смотрела на комиссара так, будто ждала правдоподобного объяснения, для чего он ей все это рассказывает. Но Арне и сам слишком многого не понимал. Того, например, зачем кому-то понадобилось похищать двух девочек, предварительно убив их матерей.

– В любом случае я почти не сплю, – продолжал Арне, потому что нависшая тишина настоятельно требовала, чтобы ее чем-то заполнили.

Комиссар потер глаза, прогоняя усталость, и снова посмотрел на мертвую Надю Зайдель. Ему стало стыдно, что полиция до сих пор не нашла ее дочь и что Кристиан Хус, несмотря на только что завершившуюся операцию, все еще разгуливает на свободе.

– Уверен, вы могли бы что-нибудь мне прописать. Например, для возбуждения аппетита: я слишком мало ем.

– И много пьете, похоже.

Доктор Швайцер все-таки затронула эту деликатную тему. Лучше бы сказала что-нибудь нелицеприятное о его характере, потому что с алкоголем…

– Нет, что вы, я…

Арне махнул рукой и улыбнулся мысли, что Мартина Швайцер день ото дня все больше походит на своих бесчувственных «пациентов».

– …я просто надеялся, что у вас найдется пара-тройка ободряющих слов для меня.

– Сожалею, что опять разочаровала, – ответила доктор Швайцер своим обычным отстраненным тоном и показала комиссару изящное колечко, похожее на обручальное, в миске из нержавеющей стали. – Но кое-что для вас у меня все-таки есть.

– Золотое?

Ответ на этот вопрос комиссара был очевиден.

– Из трахеи покойной.

Кольцо точно было драгоценное, не дешевка из сувенирного магазина. Комиссар разглядел крохотный голубой камешек – сапфир вероятно. Не будучи экспертом по ювелирным изделиям, Арне мог только строить догадки.

Он взял кольцо двумя пальцами и осмотрел со всех сторон.

– Ни даты, ни имени… – Перевел взгляд на пальцы мертвой женщины – ни намека на след от ношения кольца. – Оно ее? По размеру подходит?

– Действия преступника, как я уже говорила, выдают крайнюю степень хладнокровия и жестокости. Он проломил жертве череп. Отсюда обширное кровоизлияние в ткани головного мозга. – Доктор Швайцер показала на кольцо: – А это протолкнул ей в дыхательное горло. Похоже, при помощи ветки: я нашла следы древесной коры и травы.

Воображение комиссара заработало. Человеческая трахея эластична и имеет диаметр около двух сантиметров. Кольцо меньше, но одна мысль о том, что оно может там застрять, заставила комиссара сглотнуть.

– И что это значит?

Снова риторический вопрос.

– Вы комиссар, – быстро ответила она и отошла от стола. С характерным хлюпающим звуком стянула латексные перчатки и вернулась к Арне со смартфоном в руке. Набрала что-то в браузере, протянула аппарат Штиллеру.

– И что мне с ним делать? – удивился он.

– Вы, кажется, спрашивали Библию. Я подумала, что интернет-версия тоже может подойти.

Арне похлопал по карману брюк, оттопыренному его собственным телефоном.

– У меня такой же, и тоже с интернетом.

– Правда? А я думала, у вас старый мобильник…

– С чего вдруг?

– Больше подходит к вашей древней одежде.

– Древней?

Ее лицо не дрогнуло ни единым мускулом, между тем как Арне поднял бровь и оглядел себя. Даже Бернхард похвалил его новое пальто.

– По поводу этого пальто я советовался с женщиной.

– С ним всё в порядке. А вот воротник рубашки истрепался… И потом, этот ядовито-зеленый цвет…

– Хм… Вот и моя бывшая жена все время…

Доктор Швайцер склонила голову набок, и комиссар все понял. Она не настроена слушать истории про его женщин. Еще неизвестно, кто от кого ушел. С другой стороны, что может знать о мужчинах и женщинах патологоанатом, в котором сочувствия не больше, чем в скальпеле?

– Только прошу вас, никаких… легкомысленных сайтов.

– Тсс…

Арне удержался от комментариев на эту тему. Ввел запрос в строку поиска и отпрянул:

– Этого не может быть! Псалом сто тридцать девять[27]. Стихи тринадцать – шестнадцать.

Доктор Швайцер вытянула шею, любопытствуя, что он мог там такого найти. Входящий звонок избавил Арне от разъяснений.

– Хус у нас, – сообщил Бернхард без лишних предисловий. – Задержан дорожной полицией на А-семнадцать. Где ты?

Глава 64

Предыстория

Часовня на кладбище Святой Троицы была заполнена до отказа. Группа скорбящих осталась стоять снаружи, где играл оркестр из дюжины представителей Дрезденской филармонии. Лучшие музыканты саксонской столицы пришли почтить память своего великого коллеги. Чтобы те, кто сидел внутри, слышали музыку, а до стоявших снаружи доносились прощальные речи, дверь в часовню оставили открытой.

Пастор, прежде чем выступить с речью, благоговейно поклонился покойному. Вся церемония напоминала юноше черно-белый фильм, какие он помнил из эпохи до изобретения цветных телевизоров.

Юноша занял место во втором ряду, в самом дальнем конце, словно не имел отношения к этой семье. И все-таки в шикарном гробу перед алтарем лежал его отец.

Катарина, разумеется, восседала впереди. Теперь она была вдова, и все ее жалели. Ее и дочь Диану. Обе время от времени промокали глаза носовыми платками. Рядом разместились друзья и коллеги отца. Эти люди время от времени появлялись в их доме. Здесь же был директор Земперопер и какой-то очень знаменитый постановщик, который, как говорили, теперь занимается произведениями покойного. Его юноша видел всего пару раз.

Он был далек от этой жизни и слишком молод. И при всем своем желании не смог бы понять, чем занимаются эти люди. Болезнь отца тянулась долгие годы, а смерть наступила внезапно. И это казалось