Фамильный оберег. Отражение звезды - Ирина Мельникова

Восторженный рев заглушил ее слова.

– Гнать джунгаров взашей! – орали матыры, потрясая оружием. – Разметаем их внутренности по степи!..

Эпчей опять поднял руку, призывая успокоиться.

– Что ж, совет решил: будем сражаться. Времени у нас и вправду мало. Надо готовиться к битве!..

– Айдына! – послышалось за ее спиной, и она живо оглянулась. Проснулся?

– Айдына! – снова позвал Мирон. – Ты где?

Она почувствовала тревогу в его голосе и улыбнулась.

– Здесь я, – отозвалась, – возле огня.

– Принеси попить, – попросил Мирон.

Айдына подхватила чашу с айраном и направилась к нему.

Мирон приподнялся навстречу, обхватил ее за талию и, нырнув лицом в завесь ее волос, щекотнул усами грудь так, что Айдына прерывисто втянула в себя воздух и тихонько ойкнула:

– Перестань… Да перестань ты… Хватит! Миро-о-он! Уроню сейчас…

– Только попробуй! – засмеялся он, удерживая одной рукой ее ладонь с чашей, а второй прижимая к себе еще сильнее.

Его губы коснулись ее груди, переместились к шее. Колени у Айдыны подкосились, сладкая истома опять разлилась по телу. Она едва не расплескала айран на кошму и сделала вид, что рассердилась:

– Нельзя айран проливать! Духи осерчают, беду нашлют! Не хочешь пить – унесу обратно!

– Хочу, любава моя! И тебя хочу. Больше всего тебя!

– Вот ведь какой! – Айдына шлепнула его по лбу. – Ненасытный! Пей!

Но Мирон потянул ее на себя, ловко перехватив руку с айраном. Отставил чашу в сторону. И Айдына вскрикнула:

– О-о-о! Мирон, перестань!

Но Мирон не отпускал ее. Чем больше она отбивалась, тем сильнее он прижимал ее к себе, упорно и напористо двигался к цели, заставляя ее, наконец, покориться. Его лицо светилось улыбкой – немного разбойной, немного блаженной… Сразу не разберешь! Правда, она сама улыбалась в ответ, хоть и пыталась говорить сердито:

– Мирон, давай попей лучше. А может, поешь? Охота тебе…

– Охота!

Она опять попыталась оттолкнуть его руки – горячие, настойчивые – и почти взмолилась:

– Миро-он! Не надо! О-о-ох!

Одним рывком Мирон уложил ее на спину, подхватил под колени и вошел быстро, стремительно, отчего у Айдыны на миг перехватило дыхание. А в кустах за юртой Адай, свернувшийся до того клубком, резво вскочил на лапы. С хозяйкой снова что-то происходило. Снова она странно вскрикивала и стонала… Но пес чувствовал – она вне опасности. Он опять улегся, уронив большую голову на лапы, и лишь поднимал ее настороженно, когда стоны учащались и два голоса – мужской и женский – начинали звучать в унисон…

Серый сумрак заполнил юрту, когда они, наконец, оторвались друг от друга. Айдына лежала закрыв глаза, но чутьем ощущала присутствие любимого. Чувствовала его запах и то, что не спит, а, приподнявшись на локте, смотрит на нее. Вот его пальцы нежно тронули ее лоб, отвели прядку волос, губы коснулись груди. Но это уже не страстный призыв… Это приглашение отдохнуть, продлить наслаждение после бурного слияния двух тел…

Айдына улыбнулась, повернулась на бок и положила ладонь ему на грудь, ощущая животом его твердое бедро. Ей нравилось, что он не засыпает прежде, чем заснет она.

– Пить будешь? – спросила тихо и засмеялась.

– Теперь можно, – ответил Мирон и сам потянулся за чашей.

Он пил айран – пил большими шумными глотками. Айдына наблюдала за ним и жалела, что нельзя зажечь светильник. Зачем кому-то в аале знать, что в юрте Ончас не спят всю ночь? Мирон запретил. Она понимала: о ней он беспокоился. Боялся, что пересуды начнутся: мол, бегает их вождь, как простая девка, по темноте к пленному орысу. Только пересуды – не самое страшное. Вдруг кое-кто, воспользовавшись ее слабостью, смуту затеет? А смута сейчас страшнее вражеского набега…

Впрочем, ей не нужен был светильник. Она и без того видела: Мирон оставался воином даже сейчас. И было понятно, что, несмотря на жажду, лишнего глотка он не сделает – все в меру, чтобы не отяжелеть. Это нравилось Айдыне. Она, как воин, чувствовала воина.

– Поесть бы, – Мирон отставил чашу и посмотрел на Айдыну. – Подкрепиться немного…

– Чашу переверни, – засмеялась она. – Злые духи боятся перевернутой посуды.

И, уже не надевая рубахи, направилась к очагу. Выудила из котла кусок вареного мяса, положила на деревянное блюдо. Прихватила холстину, чтобы вытирать руки.

Ох, и любили, бывало, женщины Чаадара, собравшись в юрте Ончас, почесать языками. Спрятавшись за горой подушек, Айдына краснела до корней волос, слушая их откровенную болтовню о мужьях и любовных утехах. Конечно, она не раз замечала, как бьются за кобылицу жеребцы… И видела, что доставалось в награду победителю… Она росла в степи и любовные игры лошадей наблюдала с раннего детства. Но о том, что то же самое происходит между женщиной и мужчиной, узнала из тех разговоров, полных намеков, веселых хохотков и подмигиваний.

По правде, ей хотелось продолжения, но не сразу – сначала нужно поговорить кое о чем очень важном, и время для этого было самым подходящим.

Когда Мирон наелся и вновь потянулся к чаше с айраном, Айдына подала ему холстину.

– На, утрись, а то захватаешь все…

– Тебя точно захватаю! – засмеялся он.

Но Айдына шлепнула его по плечу.

– Я не шучу!

И когда Мирон вернул холстину, добавила:

– Поговорить надо!

Подумала и прилегла рядом. Так было спокойнее все объяснить, не видя его глаз. Вдруг откажет!

Мирон накрыл ее одеялом и заботливо подоткнул по краям.

– Спи, радость моя! Потом поговорим!

– Нет! Сейчас! Очень нужно!

– Спи! – Мирон мягко ее поцеловал.

– Ой, усы колючие…

Они еще некоторое время весело препирались, пока Айдына не оттолкнула Мирона и села на постели.

– Послушай, – глухо сказала она, – завтра, наверно, Эпчей-бег привезет оружие. С огненным боем. Я прошу вас с Никишкой обучить моих воинов пользоваться им. Равдан-хан уже на подходе. Совсем скоро придет. И еще! – Айдына слегка замялась. – Русские умело строят свои укрепления. Ты смог бы помочь мне советом?

Мирон с облегчением откинулся на подушки.

– Всего-то! Конечно, поможем! И советом, и делом! А теперь поспи немного…

– Нет, – она потянулась за рубахой. – Надо идти. Вот-вот Ончас проснется.

И склонившись к Мирону, поцеловала его в губы.

– Алым чох[46]! – сказала, а потом добавила: – Мин син хынара[47]!