Совы охотятся ночью - Энтони Горовиц

— Извините, не стоило мне спрашивать.

— Да не переживайте, все нормально. Джона подвела скорее глупость, чем жадность, и случившееся с братом побудило меня пересмотреть взгляды на свою карьеру. Ведь на его месте запросто мог оказаться и я! Не утверждаю, что Джона не следовало наказывать, но тюрьма — это такое идиотское разбазаривание времени. Убежден, что когда-нибудь человечество оглянется назад и удивится: ну как можно было в двадцать первом веке цепляться за столь абсурдную и архаичную идею Викторианской эпохи? Десерт хотите?

— Нет.

— Тогда давайте выпьем кофе дома.

Ночь снова выдалась теплая, и мы решили прогуляться пешком. Я опасалась, что проявленный мною интерес к личной жизни Эндрюса испортит вечер, но на самом деле это только сблизило нас.

— Вы были замужем? — спросил Крейг.

— Нет. — Вопрос застал меня врасплох.

— Я тоже так и не женился. — Был на грани пару раз, но так и не срослось, а теперь, как понимаю, уже слишком поздно.

— Да что вы! — воскликнула я. — Вам же еще нет и сорока пяти!

— Я не об этом. Ну какая женщина в здравом уме выйдет за писателя?

— Я знаю многих писателей, живущих в счастливом браке.

— Я тут познакомился в прошлом году с одной дамой. Разведена, примерно моего возраста. У нас было много общего. Мне она по-настоящему нравилась. Но я никому не позволяю приближаться к себе… пока работаю. А проблема в том, что работаю я постоянно. В конце концов бедняге это надоело, и я нисколько ее не виню. Когда пишешь книгу, она становится для тебя самым главным на свете, а это далеко не все готовы принять.

Мы добрались до парадной двери. Крейг отпер замок, и мы вошли.

— Сьюзен, у вас есть кто-нибудь? — спросил он.

Наступил момент, меняющий все. Бог свидетель, я прочитала достаточно романтических повестей, чтобы уловить подтекст, и прекрасно понимала, о чем на самом деле спрашивает Крейг. Вернее, угадывала под маской заданного вопроса приглашение. Оно напрашивалось с того самого момента, как я пересекла порог его роскошного холостяцкого дома, а потом еще и согласилась поужинать в уютном местном ресторанчике при свечах и с бутылкой вина в соломенной корзинке.

Самое ужасное заключалось в том, что я не знала ответа.

Андреас сейчас далеко, на Крите. Меня одолевало искушение. Почему бы и нет? Крейг олицетворял собой столичный шик, вечеринки, бестселлеры… Все то, с чем мне, собственно говоря, пришлось расстаться. Еще он был хорош собой, приятен в общении, воспитан и богат. И если один тоненький голосок в моей голове нашептывал, что именно этого момента я боялась с тех пор, как напросилась к нему в дом, то другой напоминал, что именно к этому я на самом деле стремилась, и советовал не упускать шанс, хватать его обеими руками.

«Сейчас нет. Я жила с одним человеком, но мы расстались». Вот, что мне хотелось ответить. Вот что я могла бы сказать. Это было бы так просто. Но не совсем правильно. Вернее, совсем неправильно. Хотя, с другой стороны…

— Сьюзен, у вас есть кто-нибудь? — повторил он.

— Да. Разве я вам не сказала? Я помолвлена.

Я с интересом наблюдала за тем, как Эндрюс воспримет эту новость.

— Поздравляю, — произнес он. — И кто же этот счастливчик?

— Его зовут Андреас. Мы с ним совладельцы гостиницы на Крите.

— Должен признаться, это последнее, чего я мог от вас ожидать, но это чудесно. Ну что, выпьем кофе?

— Нет, спасибо. Вечер был просто замечательный, но мне завтра нужно встать пораньше, если я хочу вернуться в Суффолк.

— Да, конечно.

— Спасибо за ужин, Крейг.

— Рад был услужить.

Мы походили на актеров из пьесы, произносящих реплики, написанные кем-то другим. Он чмокнул меня в щеку, а затем ремарка «уходит со сцены» — и я поднялась в свою комнату.

Большая порция джина с тоником. Клубный сэндвич, пришпиленный коктейльной палочкой с миниатюрным американским флажком. Пачка сигарет. И книга.

Я была готова.

В Суффолк я вернулась к обеду и, разобрав вещи и наскоро приняв в номере душ, расположилась за одним из деревянных столов на улице рядом с баром. Я находилась в непосредственной близости от полосы травы — восточной лужайки, — на которой некогда стоял свадебный шатер Эйдена и Сесили. Главный вход в отель был прямо за углом, и я воображала, как Хелен, старшая горничная (мне она представлялась женщиной пожилой и строгой, в идеально подогнанной униформе), бежит во весь дух по гравийной дорожке, чтобы разыскать Лоуренса и сообщить ему о том, что обнаружила Наташа в двенадцатом номере. Каким ужасным выдался для них всех тот день! Гости в красивых нарядах, Эйден и Сесили, всего час назад вступившие в брак, — и тут вдруг все кардинальным образом меняется: полицейские машины, фотографы-криминалисты, нелюбезный детектив-суперинтендант Локк со своими вопросами, а под конец еще и труп, который вынесли из отеля на носилках…

Светило солнце, но я поежилась. Внутри, в помещении, было бы уютнее, но для меня, боюсь, чтение и курение идут рука об руку, и, хотя я прекрасно понимаю, что это вредная привычка (курение, понятное дело), но лично мне она необходима для концентрации. Полагаю, нетрудно догадаться, какую именно книгу я выбрала. Роман «Аттикус Пюнд берется за дело». Тот самый экземпляр, который Крейг дал мне в Лондоне. Пришло наконец время сразиться — не столько с самим текстом, сколько со своими собственными воспоминаниями о том, как он создавался. Странное у меня возникло чувство. Я собиралась читать про тайну одного убийства, погрузившись в расследование другого.

Я оттягивала этот момент по причинам, которые объяснила раньше. Я прекрасно знала личность убийцы из романа и помнила все улики. Полагаю, честным будет признать, что произведения, созданные в жанре детектива, редко перечитывают заново: когда знаешь разгадку, сразу пропадает весь интерес.

Но сейчас дело обстояло совершенно иначе. Я получила неплохое представление о том, что происходило в «Бранлоу-Холле» четырнадцатого и пятнадцатого июня две тысячи восьмого года. Я познакомилась с большинством лиц, причастных к тем давним событиям. Алан Конвей приезжал в этот отель. Быть может, он даже сиживал на том же самом месте, где теперь устроилась я. И что-то разглядел. «Они взяли не того человека». Так он сказал Джеймсу Тейлору. Алан приехал сюда в поисках вдохновения, но нашел нечто значительно большее. Однако в полицию о своих догадках не сообщил. Ответ он спрятал в романе. Это был единственный способ дать разумное объяснение исчезновению Сесили, и я собиралась все выяснить.

Книга в мягкой обложке лежала передо мной. Я провела пальцами по выпуклым буквам названия, ощущая их так, как если бы они представляли собой шрифт Брайля. Удивительно, как много бед ухитрился причинить людям Алан Конвей своим творчеством. Его последний роман «Английские сорочьи убийства» едва не прикончил меня. Не стал ли этот, более ранний том серии причиной гибели Сесили Трехерн?