Ветер и крылья. Старые дороги - Галина Гончарова

* * *

Когда она дошла до дома лекаря, то напоминала не благородную дану, а мокрую крысу. Такую несчастную и насквозь промокшую. До нижнего белья.

Повезло еще – лекарь был дома.

Собирался уходить, но не успел. И Мия едва на шею ему не бросилась:

– Ньор Рефелли, умоляю, помогите!

Что оставалось делать несчастному? Да только помочь…

Служанка засуетилась вокруг даны, которая вручила ей потихоньку монетку. И сразу же плату за визит лекарю.

Мию потащили переодеваться, растираться и пить горячее вино с пряностями, слуга отправился на кухню, а ньор Рефелли вздохнул – и приказал двоим охранникам собираться. Не дурак же он – по ночам в одиночестве ходить?

Но и навестить людей надо. Если дана пришла, и заплатила, и едва не погибла… если после этого он не явится, с него живьем шкуру спустят. Такое даже с ньорами бы не прошло, а уж с благородными данами и вовсе лучше не связываться.

Говорите, дом Феретти?

Знает он этот дом. Сейчас навестит их, скажет, что с даной все в порядке, но на ночь она останется в доме лекаря. Прогулки под дождем даром не проходят…

* * *

Забегая чуточку вперед – Мия даже не чихнула. Зато с сильнейшей простудой слег здоровый носильщик: видимо, не прошло для него даром лежание в луже да на холодных камнях мостовой, а потом и прогулка под дождем.

Носилки, конечно, украли, и дан Джакомо серьезно разгневался.

Трое сбежавших носильщиков вернулись, чтобы получить от него порку – и штраф. По карману оно доходчивее, чем по заднице. Пока не отработают стоимость паланкина, будут получать только две трети жалованья. На содержание семьи этого хватит, но без роскоши.

Выгонять?

А дальше-то что? Новых нанимать? Так и те за хозяйское добро жизни не положат. Поэтому надо взять что можно от сложившейся ситуации.

Авось в следующий раз подумают, прежде чем девчонку одну бросать… ладно, убежали вы! Но потом-то можно было вернуться, стражу привести?! Нет? Обгадились, вояки паршивые?

Не вояки, конечно, но ведь мужики? Вот и могли бы… Привели бы стражу, не получили бы порку. А так все поделом.

Сами носильщики, кстати говоря, в претензии не были. Это было очень по-божески. Могли не только выпороть, но и в суд подать, и на улицу без жалованья выкинуть. А ведь у всех семьи, дети…

Тот носильщик, который не бросил Мию, даже штрафа не получил. Отделался хозяйской затрещиной и пинком. Ладно уж…

На племянницу дан Джакомо начал поглядывать с явным уважением.

Другая бы плакала, кричала… проще говоря – сдохла бы в муках. А Мия решила подороже продать свою жизнь. Благо кинжал ей Фьора дала… от прабабки остался. Небольшой, острый…

Почему ран на горле несколько?

Конечно, дан Джакомо мог бы задать этот вопрос, если бы осмотрел труп грабителя. Но кому он сдался, тот труп?

Еще до рассвета его благополучно ограбили и спихнули в сточную канаву. А оттуда мусорщики выловили его и увезли из города.

Стража? Вот сдался страже тот дохляк?! Убили и убили, понятно же, свои прирезали… Лишнюю работу стражники себе искать не собирались, еще не хватало. Дрянью меньше – воздух чище.

Так что версия Мии вполне прошла для дяди и тети. А вот мать не поверила. И решила поговорить с дочкой, когда та вернулась домой.

Выбрала время, когда никого не было дома, вывела Мию в садик, чтобы уж точно никто не подслушал…

– Чем ты его убила, дочка?

– Когтями, – созналась Мия. – Я подумала, если кошки могут, то почему мне нельзя?

– Ты можешь их опять сделать?

Мия кивнула.

– Легко.

Когти словно сами собой отросли на пальцах. Длинные, острые, сверкающие перламутровым блеском. Эданна Фьора дотронулась до кончика когтя.

Острый, как шило. Таким и правда можно горло перервать.

Мия любила кошек. И когти их скопировала очень точно. Благо ей и самой доставалось от пушистых мурлык… кошки не всегда любят, чтобы их тискали, гладили и таскали, ухватив поперек пуза. И могут донести до хозяина свое недовольство.

– Ты умница, детка.

– Я знаю, мам. Мне просто ничего другого в голову не пришло, я испугалась, ну и решила… хотя бы попробую. И лицо изменила, чтобы меня никто не узнал.

– Носильщик и не узнал.

– Он в обморок хлопнулся. – Мия даже хихикнула. – Так забавно!

Эданна Фьора потерла лоб.

Что-то она такое вспоминала, что-то… попробовала зайти с другой стороны.

– Мия, ты не хочешь сходить на исповедь?

– Нет. А зачем? – даже удивилась дочь.

– Все же ты убила человека…

– Он бы меня тоже убил. И вообще, это не человек, это гнида.

– Не выражайся так, это не подобает дане, – машинально сделала замечание эданна. И неожиданно вспомнила. – Ох-х-х-х…

Мия даже испугалась, видя, как меняется лицо матери.

– Мама? Что?!

– Мия… ты не пробовала его крови?

– Нет, – пожала плечами дочь. – Я могла бы, я даже клыки отрастила. Но зачем?

Эданна Фьора перевела дух.

– Слава Богу!

– Мама? – удивилась Мия.

– Я забыла. Это было так давно, что я просто обо всем забыла. Но твоя прабабка мне рассказывала об этой особенности. Она тоже могла менять руки… и когти у нее были, и клыки…

– И что?

– Она рассказывала… ты знаешь о вампирах? Оборотнях?

– Мама, ну что ты? Ты же говорила…

– И рассказы слуг ты тоже слушала. – Эданна Фьора вздохнула. – Она говорила, что нельзя пить человеческую кровь. Метаморфам – нельзя.

Мия даже головой потрясла от неожиданности.

– А зачем ее пить?

И тут же остановилась, пораженная страшной догадкой. Она-то изобразила из себя чудовище, вампира, как его в сказках описывают… могла бы и клыками в горло впиться! Если бы рукой не дотянулась, то точно попробовала бы.

И…

– И что тогда будет? Ну… если?

– Прабабка предостерегла, но точно я не знаю. Или ты закрепишься в той форме, в которой была…

– Брр, – оценила перспективу Мия.

– Или приобретешь жажду крови. Вот как волк-людоед.

Эта перспектива была не лучше. Мию даже слегка затрясло, когда она поняла, что мимо пролетело.

– Ох, мама…

Эданна Фьора обняла свою дочку, прижала покрепче, погладила по светлым волосам.

– Ничего… это уже прошло. И ты теперь знаешь, чего надо бояться…