Рыбы молчат по-испански - Надежда Беленькая

Шаг за шагом Нинино внимание, словно луч фонарика, высвечивало темную груду упущенных примет, которые, оказывается, никуда не исчезали, а скапливались в потайном закутке памяти и времени, терпеливо дожидаясь, когда же Нина их заметит.

– Сошла с ума, – повторила она. – Но с чего ты это взял?

– Слишком большая перемена. Слишком внезапная. А эти твои восемь ванных комнат? Да не бывает столько в одном доме! Это просто какой-то бред… А это возбуждение, в котором ты носишься между двумя городами? Нормальные люди так себя не ведут. Эта одержимость – прости, не могу подобрать другого слова. Одержимость – даже не знаю чем. Чем ты одержима, Нина, скажи?

Они помолчали. Нина по-прежнему удерживала внимание.

– Я не сошла с ума, – медленно проговорила она, думая о своем. – Я просто никак не могу проснуться.

* * *

Нину разбудил звонок. Звонила Юля.

– Спишь?

– Так, задремала…

– Прости, что разбудила.

– Ничего страшного. У тебя все в порядке?

– Не совсем. – Голос замялся. – Точнее, совсем нет. А еще точнее, мерзко все и отвратительно…

– Что стряслось?

– Не могу по телефону.

Нина услышала, что Юля всхлипнула.

– Юля, Юля… Перестань, ну что ты? Я сейчас буду у тебя…. Вот, уже одеваюсь…

Нина соскочила с дивана и, прижав трубку плечом, застегнула джинсы.

– Лучше я сама к тебе, – всхлипнула Юля. – Можно?

– О чем речь! Приезжай!

Через полчаса Юля сидела в Нининой комнате. От слез на лице выступили красные пятна, глаза сузились, а слипшиеся ресницы торчали колючими стрелками. Как ни странно, Юля заплаканная выглядела моложе и свежее обыкновенной.

– Что случилось? Давай рассказывай.

– Испанцы взяли девочку, а потом вернули.

– Какую девочку? Что значит – вернули?

– Иркины испанцы… У них уже есть свой родной ребенок. Люди интеллигентные… Он преподаватель… Она – не помню… Дизайнер одежды, что ли…

– А Ирка?

– Ирка в Таиланде отдыхает… Поручила мне дела свои разрулить… Вот я и разрулила… Девчонка больная оказалась, а я – дура, проклятая дура! – дала им телефон медицинского центра. Американского…

– Почему дура? – опешила Нина. – Правильно сделала, что дала.

– Нельзя было… Нужно было взять такси и везти девчонку в больницу… Ехать с ними. Самой все переводить. С клиникой не связываться…

– При чем тут клиника? – спросила Нина.

На самом деле, она уже кое о чем догадывалась.

Ксения когда-то рассказывала, что американские семьи часто ездили на знакомство с ребенком не одни: они везли с собой из Москвы англоговорящего доктора, чьи услуги оплачивали сами. По словам Ксении, врач, отрабатывая высокий гонорар, трудился изо всех сил, невольно сгущал краски и часто отговаривал клиентов от положительного решения. Была ли Ксения права, Нина не знала, но случаев таких, по слухам, было много.

– В общем, когда врач уехал, они договорились с таксистом, муж с мальчиком остались в гостинице, а женщина отправилась обратно в дом ребенка… И девочку там бросила.

У Нины ухнуло сердце.

– Подожди… Они не имели права!

– Что значит – не имели? Вернули – и вернули. Их ребенок, что хотят, то и делают… Хорошо хоть, отвезли обратно. А то я слышала, как одна пара сама уехала, а ребенка оставила в гостинице.

– Испанцы?

– Нет, кажется, итальянцы… Не помню точно.

Юля сидела бледная и даже говорила с трудом, как будто не спала ночь.

– Ох, совсем забыла… У тебя интернет подключен?

– Он у меня всегда подключен…

– Пусти-ка я сяду… – Юля уселась за Нинин письменный стол и открыла нужную страницу. – Вот, читай.

Перед Ниной была запись в Живом Журнале, датированная вчерашним днем.

– «Ребенок, преданный дважды», – прочитала Нина заголовок.

«Это случилось на днях, – рассказывалось ниже. – В одном старинном русском городе в доме ребенка жила девочка Оля, через месяц ей исполнится три года. Асоциальная мама, больная СПИДом и гепатитом “С”, отказалась от нее в роддоме. СПИД и гепатит Оля не унаследовала, но родилась с врожденным вывихом бедра и до десяти месяцев лежала на распорках. Персонал Олей занимался мало: не было снято спидоносительство, и к ней почти не подходили.

В принципе, все эти страшные диагнозы для поиска приемной семьи не помеха: девочек берут любых. Но Оля еще и некрасивая. Ее родная мама пила, и это отразилось на внешности дочки.

От Оли отказалось много русских, а также две испанские семьи. Третья согласилась. Когда они пришли в дом ребенка на знакомство, Олю вывели к ним в красивом платье, в новых туфельках. Ей играли на пианино, и она танцевала. Потом рисовала, показывала, что умеет кататься на машинке, наряжает кукол. Третья испанская семья согласилась.

Оформление документов заняло около четырех месяцев. Купили билеты, открыли визы, приехали на суд. Суд прошел благополучно, Оля была признана их дочерью. Ей оставили русское имя Ольга, а фамилию дали испанскую – словом, все было хорошо. Но за четыре месяца, которые прошли после знакомства, Оля переболела отитом. Ей кололи антибиотики. Отит вылечили, но девочка стала заметно прихрамывать на одну ногу. Ни танцевать, ни кататься на машинке она уже не могла. Врачи поставили диагноз “частичный парез нерва”. Не совсем ясно, чем был вызван этот парез. Возможно, нерв был поврежден еще в тот период, когда девочка лежала на распорках. По другой версии, это так называемый “постинъекционный” парез: игла шприца, которым девочку кололи, повредила нерв. Оле наложили лангету и заказали специальную обувь. Испанская семья забеспокоилась, но от Оли не отказалась.

Спустя две недели решение суда вошло в силу, и девочка стала законной дочерью испанцев. Новые родители оформили последние документы, сделали загранпаспорт на свою дочь, некрасивую девочку с двумя традиционными испанскими фамилиями – скажем, Перес Гарсия. Забрали Олю Перес Гарсия в Москву, чтобы оформить визу на выезд.

В отеле сняли бинты и испугались: нога у девочки была кривая. Разыскали телефон англоязычного доктора, который согласился приехать прямо в отель. В тот же вечер доктор осмотрел ногу и сказал, что болезнь излечима, но необходимы массаж, физиотерапия и, может быть, даже операция. Хуже другое: девочка страдает так называемым синдромом фетального алкоголизма, который как диагноз в большинстве случаев не указывается, однако может осложнить психическое и интеллектуальное развитие.

На следующее утро испанская мама отвезла свою законную дочь Олю Перес Гарсия обратно в старинный русский город, где сдала ее в тот же самый дом ребенка. Оля была оформлена как подкидыш. “Мы не повезем ее в Барселону, это уже решено, – говорили родители в ответ на телефонные звонки и уговоры. – В ближайшее время пришлем заявление об отказе от родительских прав”.