Рыбы молчат по-испански - Надежда Беленькая

«Для полноты картины не хватает огнестрельного оружия, – думала Нина, пьянея от адреналина. – Ксения требует деньги, а я, сидя напротив, достаю пистолет и кладу на колени. А тут и Витек появляется возле распахнутой в пустые поля дверцы – с чем-нибудь эдаким в руках… С обрезом, с вороненым стволом. Как бы они вели себя тогда? Обмочились бы от страха?»

Лишь один раз Ксении пытались возразить. Это случилось уже в конце их совместной карьеры, когда названная ею же самой первоначальная сумма неожиданно показалась слишком маленькой, и Ксения решила ее накрутить, потребовав дополнительных денег. Нина навсегда запомнила тот день. Было тихо, облачно, стояло хмурое утро из тех, что бывают обычно в средней России в середине весны. Над растаявшими полями летали грачи. Мокрые деревья блестели, зато асфальт почти высох, лишь кое-где его покрывали темные пятна причудливых очертаний, напоминавшие неведомые острова и континенты.

– Ваша родственница? – интересуется Ксения, кивнув на пожилую женщину.

– Бабушка. Мать супруги, – отвечает испанец.

– За родственницу платите отдельно, – требует Ксения. – Между прочим, она с вами уже второй раз катается, мне переводчица сказала.

– А много ли платить?

– За сегодняшний день пятьсот.

– Евро? – будущий отец неподвижно смотрит на свое отражение в непроницаемых солнечных очках, делающих Ксению похожей на гигантскую стрекозу. Нина сразу обратила внимание, что глаза у него необычные – чуть раскосые, золотистые.

– Ну не рублей же, – спокойно отвечает Ксения. – За сегодняшний день туда и обратно – пятьсот. И за прошлый раз, за первый визит, тоже туда и обратно, еще пятьсот. Итого вы должны нам еще тысячу евро.

– Тысячу евро? – От изумления испанец привстает со своего места. – Но это же очень большая сумма!

– Надо было поинтересоваться заранее, сколько стоит проезд еще одного пассажира в нашей машине, – хамит Ксения. – Платите тысячу. А то никуда не поедем.

– Наверное, мы друг друга не понимаем, – миролюбиво начинает усыновитель, жестом успокаивая Ксению. – Эта женщина – человек не посторонний. Она мать моей жены, бабушка нашего ребенка… Зимой она приезжала знакомиться с внуком. Это ее первый внук, понимаете? А сегодня она приехала вместе с нами на суд. Вы не можете брать за нее такие деньги. Это негуманно.

– Гуманно, не гуманно, – огрызается Ксения. – Не хотите платить – будем тут стоять посреди дороги. А не желаете стоять – вылезайте прямо здесь, и не будет вам никакого суда.

– То есть как это – не будет? – очень тихо спрашивает испанец.

Он пристально, исподлобья смотрит на Ксению своими странными золотистыми глазами. Наступает тишина, слышен только вкрадчивый шелест ветра. Нине кажется, что сейчас они оба достанут из кармана пистолеты и прицелятся друг в друга.

– А вот так, – Ксения принимает вызов и нагло ухмыляется в ответ. – Не поедем на суд, вот и все. Одни вы все равно ничего не сделаете, половина ваших документов у меня, а если их не будет, суд не состоится.

И она с довольным видом хлопает рукой по папке.

Это вранье: все документы давно уже лежат у судьи. Нина про это знает, но молчит, с болезненным любопытством ожидая, что же будет дальше.

– Вы не имеете права, – все еще очень спокойно возражает испанец. Воображаемый пистолет наведен Ксении в лоб. Сейчас указательный палец нажмет на курок, и тогда… – Это противозаконные действия. Вы за них ответите. Существует закон, правоохранительные органы, в конце концов.

– Думаете, они вам помогут? – Нина ни разу не видела на Ксенином лице такой страшной ледяной улыбки. – В Рогожине всем заплачено. Никому не интересно портить отношения со мной и связываться с вами. Все контролируется сверху, и если вы попытаетесь влезть, никакого ребенка вам не видать как собственных ушей.

Ксения держится невозмутимо, отважно заглядывает в дуло невидимого пистолета, в черную точку, откуда вот-вот вылетит пуля, но Нина чувствует, что она не на шутку встревожена.

– Между прочим, время идет, – добавляет Ксения, доставая мобильный телефон и глядя на цифры, высвеченные на экране. – Суд начнется ровно через сорок минут. Начнется в том случае, если вы сейчас заплатите. А если не заплатите, не начнется вообще никогда.

И тут происходит неожиданное: побагровев до самых корней рыжих волос, золотоглазый испанец достает кожаный бумажник – не обычный марокканский, а дорогой, с эмблемой-медвежонком, фирмы «Тоус» – отсчитывает тысячу евро – одну розовую пятисотку и пять зелененьких соток, Нина внимательно следит за его руками и успевает сосчитать – и швыряет Ксении в лицо.

«Ай да испанец, ай да молодец, – мысленно аплодирует Нина. – А теперь возьми да и плюнь прямо в эти солнечные очки. Ну давай же, не бойся».

Но испанец уже взял себя в руки. Он смотрит в окно и прерывисто дышит, с усилием сдерживая ярость. Ксения преспокойно собирает с пола деньги и сует их в папку. Заводится мотор.

– Вот и хорошо, – тихо говорит Ксения. – Теперь поедем дальше.

Она возвращается на свое место, Витя невозмутимо выруливает на трассу, и дальше в самом деле все идет хорошо.

– А ты не боишься, что они тебе как-нибудь отомстят? – спрашивала Нина, когда все уже было позади и Ксения, получив деньги сполна, пребывала в отличном расположении духа.

– А как они могут отомстить?

– Не знаю. Ну например, застрелят тебя.

– Ты серьезно?

– Шучу… Застрелить не застрелят, но наябедничают в консульство.

– Бесполезно, – отвечала Ксения. – Они ничего не докажут. Платежных квитанций у них нет. Мы все будем отрицать. Да они и сами не захотят лезть в такое стремное дело, уж поверь мне.

И действительно, шло время, но ни одна испанская душа не пожаловалась на Ксению. Казалась, она была неуязвима, словно ангел охранял ее, раз за разом отводя карающую десницу.

«Ты ли это, Нина? Разве на тебя это похоже? – в отчаянии думала Нина после очередной безобразной разборки. – Чистая, интеллигентная жизнь – где она? Как давно я не открывала книг, не звонила Востоковой. Я уже почти целый год не была у нее дома, не говорила о Дали, не видела Кремль из окон».

Утрата познается в мелочах. Когда она велика, трудно прочувствовать всю ее целиком.

Не брошенная диссертация, не забытый Дали, а Дом на набережной и окна с башнями Кремля не давали Нине покоя.

* * *

Нина часто вспоминала тот вечер, когда впервые оказалась в гостях у Востоковой в Доме на набережной, в гостиной с видом на Кремль, где она потом бывала столько раз.

Это было в самом начале ее студенческой жизни. Востокова читала курс лекций о современной литературе Испании, это были блестящие лекции – те самые, не подлежавшие конспектированию. Вокруг нее сложился небольшой кружок почитателей, которые ходили за ней по пятам, прогуливали другие, иной раз более важные предметы, требовавшие стопроцентной посещаемости. Среди них были Юля, Нина и Рита – та самая, которая предупредила Нину об истинных намерениях усатого работодателя. Теперь Рита жила в Америке.