Сонджу - Вондра Чхан

конце коридора находилась большая просторная комната, где на стене висели шесть длинных свитков, украшенных чернильными росчерками иероглифов, а под ними – два незаметных письменных столика. В центре комнаты стояло несколько длинных деревянных столов. Сонджу была очарована элегантностью и красотой комнаты, подчёркнутой минималистическим стилем.

– Такое чувство, что я случайно наткнулась на какое-то секретное место. Здесь такая интимная и спокойная атмосфера. – Затем она спросила: – Как ваш бизнес называется?

– Я никак его не называла. Наши клиенты называют его «Зал Чхо» или просто «Зал». В отличие от большинства женщин в Корее, мы действительно сами зарабатываем себе на жизнь.

Она словно пыталась оправдаться. И всё же эта красивая женщина излучала уверенность и искренность. Чем-то она напоминала мать Сонджу – решительный взгляд, безупречная осанка, плавные движения, ровный голос – только казалась более располагающей к себе.

Госпожа Чхо подошла к Сонджу ближе и сказала с теплотой в голосе:

– Мы все здесь испытали отчаяние и знаем не понаслышке, как сложно в этом мире одной. Вы – одна из нас.

Размышляя над этими словами, Сонджу почувствовала, что мир перестал казаться ей таким жестоким и холодным. По пути домой сердце радостно трепетало у неё в груди.

Чтобы не злоупотреблять их гостеприимством, Сонджу выждала семь дней, прежде чем отправиться в Зал снова. Её встретила мисс Им. Она походила на студентку в своём кашемировом розовом свитере, синей шерстяной юбке до середины икр и с короткой стрижкой до подбородка, подчёркивающей её округлое лицо. Подавая чай, она сказала:

– Я рада, что вы пришли. Надеюсь, мы будем видеться как можно чаще.

Сонджу слегка наклонила голову в знак благодарности.

– Спасибо. Да, это было бы замечательно.

Сделав несколько глотков, она, не зная, о чём говорить, посмотрела на картины на стене: произведения импрессионистов, постимпрессионистов и другие полотна – более современные, с резкими цветами и крупными угловатыми линиями, похожие на западные картины начала двадцатого века, которые она видела в книгах вместе с Кунгу.

Мисс Им проследила за её взглядом.

– Госпожа Чхо очень любит искусство. У неё много знакомых художников.

– Это работы её друзей?

– Да. Раз в год мы устраиваем здесь выставку. Вы, конечно, придёте в этом году, не правда ли?

– С удовольствием.

К ним присоединилась госпожа Чхо. Не успела Сонджу поприветствовать её, как мисс Им сказала:

– Я рассказала леди Ё о выставке картин. Она согласилась прийти на следующую.

В её радостном голосе Сонджу различила едва уловимый акцент дальней южной провинции с характерными грубыми согласными. Сонджу сказала:

– Мой бывший деверь коллекционировал фарфоровые изделия периода Корё. Время от времени он доставал с чердака какой-нибудь экземпляр и долго его рассматривал, прежде чем вернуть на место, где его не достали бы дети, – она вспомнила, как он улыбался, осторожно поворачивая вазу. – Думаю, всех любителей искусства объединяет эта способность время от времени просто наслаждаться прекрасным, никуда не спеша. Они как будто видят жизнь в ином свете. Я бы хотела тоже стать частью этого мира.

Глаза госпожи Чхо сверкнули.

– Я представлю вас своим друзьям-художникам.

После этого визита в теле чувствовалась небывалая лёгкость: её приняли в свой круг женщины, которых она могла назвать подругами. Вместо того чтобы отправиться домой на автобусе, Сонджу вызвала такси. Вернувшись домой, она открыла ящик комода. Наклонилась, вдыхая запах белой рубашки Кунгу, погладила два мыслекамня, свой и его, и прошептала:

– У меня был хороший день, Кунгу. У меня появились друзья. Помнишь, я рассказывала тебе о женщинах, которых встретила в поезде? Я навестила их снова.

Затем она взяла канцелярские принадлежности из нижнего ящика и написала своей подруге Мису.

С письмом в руке она прошла по узкой улице к ближайшему почтовому отделению. Две одноклассницы, стоявшие там, заметили её в то же время, как она заметила их. Сонджу замерла как животное, застигнутое врасплох хищниками. Одна из женщин криво улыбнулась при виде Сонджу и наклонилась, чтобы шепнуть что-то своей подруге. Они отошли в сторону, словно не хотели о неё испачкаться. Закусив губу, Сонджу продолжила путь, опустила письмо в ящик и вернулась в пустой дом. В своей комнате она прислонилась к стене и закрыла глаза, напоминая себе: ей следует принять последствия своего выбора.

После смерти Кунгу жизнь её протекала бесцельно и однообразно. Она думала только о том, чтобы пережить очередной долгий день: смотрела, как восходит и заходит солнце, и болезненно остро осознавала, как много часов между двумя этими событиями. Дни тянулись бесконечно. Она часто проводила ночи без сна, обнимая подушку. Наступила очередная весна. Она помнила другую весну – гораздо более счастливую.

Когда в следующее воскресенье она снова навестила Зал, разговоры текли непринуждённо, как бывает между близкими друзьями – буднично, приятно, успокаивающе. Посреди беседы они услышали, как кто-то стучит в ворота и кричит:

– Открывай!

Ёнги встала и вышла во двор, к воротам, но остановилась на полпути и побежала обратно, сказав, что ей страшно. Громкие крики и стук продолжались. Повариха пошла к воротам и открыла их. Во двор проковылял молодой мужчина на костылях – одной ноги у него не было. На нём была рваная одежда, с подвёрнутой на культе штаниной. Он закричал на повариху:

– На что уставилась?! – Резко подавшись вперёд, он оскалил зубы, словно зверь перед нападением: – Дай мне денег!

– Пусть он пройдёт в гостиную, – громко сказала госпожа Чхо.

Ёнги и Киджа убежали на кухню. Мисс Им и Сонджу отступили ближе к бронзовой статуе у стены.

От мужчины пахло гнилью. Госпожа Чхо взглянула на него лишь раз и велела:

– Сядь.

Он повиновался, поставив костыли рядом и неловко опустившись на пол. Госпожа Чхо внимательно на него посмотрела.

– Почему ты кричал?

– Потому что я зол!

– И на что же ты злишься?

Ударив себя в грудь, он умоляюще подался вперёд:

– Посмотрите на меня! – Он снова ударил себя в грудь и с досадой рассказал: – Я был наёмным рабочим на ферме, но потерял ногу на войне. Как я могу теперь работать? Я приехал в Сеул просить милостыню, но люди обращаются со мной, как с паршивой собакой – или даже хуже! Так что я стал запугивать людей, чтобы они давали мне деньги. Этот дом показался мне богатым, с таким-то забором и большим участком.

Он ухмыльнулся, словно гордясь собой за то, что выбрал Зал.

Сонджу уставилась на его костыли и подумала: у некоторых война отняла не только ногу. Если бы не война, она бы сейчас была с Кунгу.

Госпожа Чхо заговорила:

– Я дам тебе денег. В любое