Грех с ароматом полыни - Галина Владимировна Романова

– Гриша правда в машине? – спросила она, рассмотрев метрах в двух силуэт внедорожника. – А та женщина?

– Какая женщина? – Мужчина резко встал.

– Та, что была от нас через стенку. Она так кричала ночью. Что ее сын работает в силовых структурах, что он…

И тут произошло неожиданное. Мужчина резко толкнул ее к машине, она споткнулась и упала бы, не поймай ее другие – более грубые руки.

– Упакуй ее, – приказал властно тот, кто ее нес, тому, кто ее поймал. – Я за бабой…

И ушел. А Вика, которую теснили к распахнутому багажнику, неожиданно подумала, что теперешнее ее положение, кажется, намного хуже того, в котором она пребывала до этого. Ее похищали второй раз! И что самое страшное: в багажнике Гриши не было!

Ева гнала машину на предельно допустимой скорости. Не по правилам допустимой, она их нарушала безбожно. Если бы зарадарили, лишения прав не избежать. Допустимой по понятиям безопасности.

Ее дважды занесло на поворотах. Потому что дорога была мокрой и скользкой, а она неслась как сумасшедшая. Один раз задние колеса цапнули раскисшую обочину, и ей еле удалось удержать машину от падения в кювет. Но и это ее не отрезвило. Она продолжала давить на педаль газа. Она продолжала подвергать себя опасности.

Плевать! Плевать ей на собственную жизнь! Она никому не нужна! В ней никто не нуждается!

Егор ее сегодня отчитал в присутствии Устинова как девчонку. И попросил до окончания расследования не влезать никуда, не мешать им проводить следственные мероприятия своей самодеятельностью. И что самое поганое: попросил ее не покидать города!

Егор! Ее дружище! Верный, славный, все время смотревший на нее влюбленными глазами, ее взял и ба-ба-бам – предал!

Стоя перед ним навытяжку в его кабинете, она моргала как ненормальная. Полет ее ресниц перекрыл все возможные нормативы, так часто она моргала. Она была раздавлена, она была унижена. Она боялась разреветься. А это было недопустимо. Это было не по правилам. Не по ее правилам.

И она вообще ничего не понимала. Накануне вечером они пили кофе на его кухне. Он с упоением рассказывал ей о визите к тетке погибшего мальчишки. О том, что она ему рассказала. Каким это стало прорывом в поисках, что и как успели сделать. Как активно ведется поиск автомашины, которая увезла ребят в ночь их бегства.

– Камеры, Ева! Семь наших человек сейчас просматривают записи с камер, они нашли эту тачку. Они ведут ее по записям той ночи. Они найдут! Непременно найдут этого человека. И ребят…

Глаза у Егора светились азартом, он то и дело срывался с места и широкими шагами мерил свою кухню. Таким она его давно не видела. Таким он ей очень нравился, когда все его мысли были погружены в работу, а не туда, где бултыхались и тухли его не отвеченные чувства. Все же было здорово еще вчера! Что могло произойти?!

Устинов, нагнавший Еву уже на улице, объяснил. И после его объяснений Еве точно не захотелось забивать себе голову всякой ерундой. К примеру, что ее жизни может угрожать опасность от несоблюдения скоростного режима на скользкой мокрой дороге.

– Он перед новым полковником выслуживается, Евочка, – вроде как нехотя проговорил Устинов и осторожно погладил намокший под дождем рукав ее куртки. – Егора сегодня чуть не уволили из-за тебя.

– Из-за меня?

Мысли мгновенно взяли старт с ее увольнения за превышение должностных полномочий. Промчались по ее запретным отношениям с Сергеевым. Споткнулись о то, что Сергеева вроде как негласно Егор переквалифицировал в подозреваемые, хотя тот изначально считался пострадавшим. Но все это было еще не доказано. И даже, кажется, не озвучено. И все. Мысли встали.

– Почему из-за меня, Серега? – Ее ресницы снова принялись метаться вверх-вниз.

– Вы где вчера провели вечер, дорогая? – догадливо улыбаясь, спросил Устинов. – На его кухне? Кофе пили?

Ева тут же подумала, что Егор все рассказал. И врать бессмысленно. Поэтому кивнула и сказала:

– Да.

– И под кофе разговоры говорили? – Устинов принялся колупать ногтем старую мозоль на левой ладони.

– Говорили.

– И про что говорили, Евочка?

– Ну… – Она нахмурилась. – Про его визит к Илюхиной. Про прорыв в деле. Про то, что будто стало известно, кто увез подозреваемого Громова с девушкой. А что?

– А то, дорогая… А то, что он не должен был тебе об этом рассказывать.

Серега глянул на нее исподлобья, обернулся на здание отдела. На ступеньках кто-то курил. И он потащил ее за локоть за машину.

– Почему? Я же своя! – возмутилась Ева и вырвалась из здоровенных рук Устинова.

– Это ты раньше была своя, капитан Звонарева, – зашипел Устинов, нависая над ней огромной тушей. – А теперь ты, возможно… Я сказал, возможно, сливаешь информацию. Этот безнадежно влюбленный в тебя лопух стрекочет, а ты, улыбаясь, все сливаешь на сторону.

Ева почувствовала, как земля уходит из-под ног. В самом прямом смысле. Подошвы ее ботинок заскользили по мокрому асфальту, когда она облокотилась спиной о багажник своей машины.

– Дать бы тебе по морде, Устинов, – простонала она. – Да не могу. Ты ведь предъявишь. Скажешь, что при исполнении, что подвергся нападению.

– Конечно, скажу, дорогая. – Он погано улыбался. – И смысла в этом не вижу. То, что могла, ты уже сделала. Кому ты рассказала о том, где предположительно прячет молодых людей похититель, а?

– Кому? О чем ты?

Ее мысли были сейчас не здесь, не рядом с машиной и Устиновым. Ее мысли были сейчас в кабинете, рядом с Егором. Он что, тоже подумал, что она слила все кому-то?! Он что – идиот?! Как он…

– Кому рассказала, сука?! – взревел вдруг Устинов и больно схватил ее подбородок двумя пальцами. – Любовника своего предупредила? Отдала ему ребят на растерзание, так?! Или похитителя предупредила, чтобы он их перепрятал?! Ну!

Такой формы допроса Ева сама никогда не допускала по отношению к подозреваемым. Что говорить о силовом воздействии на нее! Она его, конечно, не потерпела. Легонько вдарила коленом Устинова в пах. Ей показалось, что легонько. А он почему-то сразу упал на колени, закатил глаза и принялся ловить открытым ртом воздух.

– Сука, сука… – Воздух вместе с ругательствами с шипением вырывался из его перекошенного рта. – Я же тебе…

– Что, Устинов, яйца полковнику покажешь? – усмехнулась она, наклонилась и вставила палец ему в лоб, как дуло. – И запомни, и майору передай: я никому никогда никого не сдавала. Не делала этого раньше, не делаю этого и сейчас.

Ева выпрямилась, брезгливо отерла палец о джинсы и пошла к машине.

– Но ты же знаешь похитителя, Звонарева. Ты же знаешь его, – заорал ей Устинов в спину.

Ева обернулась.