📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгРоманыУнесенные ветрами надежд - Елена Сантьяго

Унесенные ветрами надежд - Елена Сантьяго

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 45 46 47 48 49 50 51 52 53 ... 128
Перейти на страницу:

Встречи в присутствии Марты Фелисити находила не особенно приятными, поскольку хозяйке Данмор-Холла были чужды любые представления о соответствующей приличию сдержанности. Она была склонна к бесконечной болтовне, раздражала голландского капитана всяческими наивными вопросами и даже не стеснялась бросать на него восхищенные взгляды, в то время как Фелисити, кипя от возмущения, сидела рядом, не успевая вставить ни слова. В конце концов злость на Марту взяла верх над желанием видеться с Никласом в ее компании, и по этой причине она через несколько дней начала планировать свои свидания таким образом, что Марта не могла присутствовать на них, хотя бы по той причине, что она в это время или играла с дружившими с ней дамами в пике, или бывала на примерке у закройщицы, или же как раз предавалась послеобеденному сну. От Розы, которая стала сопровождать Фелисити, избавиться было легче. Чаще всего получалось так, что старая ирландка срочно вынуждена была отправляться за какими-то покупками для Фелисити и задерживалась за этим занятием дольше, чем было нужно. Короче говоря, Фелисити словно витала в облаках, и ничто не могло омрачить ее радостного настроения, даже известие о смерти виконта, которое поступило в дом Данморов на следующий день после праздника, но уже в официальном порядке: Дункан Хайнес приказал своему боцману Джону Иверсу доставить в Данмор-Холл послание, в котором он вкратце сообщил о кончине лорда Рейли и передал его дочери свое сердечное соболезнование.

Элизабет на несколько дней полностью удалилась от всех и даже еду приказала относить в ее комнату. Молодая женщина избегала встреч с остальными членами своей семьи, за исключением Джонатана и Фелисити. Она должна была прийти в себя не только после смерти своего отца, но и после событий той злосчастной ночи, которая, если оглянуться назад, оказалась воплощением рокового стечения обстоятельств. Она сама в очередной раз совершила супружескую измену, а немного погодя Роберт попытался изнасиловать Деирдре. Стремление Гарольда с помощью плетки устранить то, что невозможно было описать словами, способствовало возникновению еще одной горящей пропасти в этом хитросплетении позора и стыда.

Элизабет целыми днями сидела в полудреме в кресле или лежала в гамаке. Глубоко погрузившись в свои мысли, она смотрела на дрожащие полоски солнечного света, пробивающиеся сквозь щели в ставнях, или вслушивалась в то, как барабанили по крыше капли дождя, который ежедневно шел в ранние утренние часы, насыщая воздух душной влагой, превращавшейся в пар. Иногда она вытаскивала свое кресло-качалку на лоджию и, бездумно уставившись вниз, смотрела на внутренний дворик, на бормочущий фонтан до тех пор, пока ей не начинало казаться, что этот каменный лев – Дункан и что он пожирает ее вместе с кожей и волосами. Иногда эта архаичная морда приобретала черты Роберта, охваченного отчаянием, чтобы сразу же после этого стать похожей на лицо его отца, чей злобный облик заставлял думать о несчастье и смерти.

Робкие попытки Фелисити как-то утешить ее отскакивали от Элизабет, как те же капли дождя, который день за днем ливнем обрушивался на Данмор-Холл и накрывал окружающий мир туманом, состоявшим из мельчайших капелек, таких тяжелых, что кожа от них становилась влажной, словно тряпка, полностью напитавшаяся водой.

Она велела ирландским служанкам наполнять себе деревянную бадью для купания и целыми часами лежала в воде, пока ей не начинало казаться, что тело растворяется изнутри. Из еды, которую Марта приказывала относить ей в комнату, она ела очень мало, главным образом фрукты и немножко рыбы.

По ночам она зажигала свечи и, отбросив противомоскитную сетку, смотрела на комаров, которые появлялись из темноты и приближались к свету, чтобы танцевать вокруг него, словно существа из другого мира, до тех пор, пока Фелисити, проснувшись, не начинала жаловаться, что надоедливое жужжание мешает ей спать.

Однажды, тоже ночью, Элизабет вытащила письменные принадлежности из своего сундука и начала писать письмо Дункану, однако уже, написав несколько строчек, прекратила это занятие, потому что не знала, что должна была сказать ему. У нее появилось ощущение, что то, что соединяло их обоих, было тем же, что их разделяло, и как тому, так и другому, казалось, было присуще то, что невозможно высказать словами. Вместо этого она написала письмо своему отцу, в котором поведала обо всем начиная со дня своей первой встречи с Дунканом. Она ничего не пропускала, и слова буквально текли с ее пера на бумагу вместе с потоком слез, так что чернила расплывались и прочесть написанное было невозможно. В конце концов Элизабет порвала каждую отдельную страничку и стала жечь узкие полоски бумаги на пламени свечи, пока от них не осталось ничего, кроме хрупких корочек пушистого пепла.

Когда через четыре дня Элизабет вышла из своих покоев, она сделала вид, что все преодолела. Она завтракала, обедала и ужинала вместе с семьей, вела себя любезно с Робертом и предупредительно – с Гарольдом, когда тот приезжал из поместья Рейнбоу-Фоллз, чтобы провести воскресенье в Данмор-Холле. Она занималась вышиванием, играла на вёрджинеле, словно для нее опять стало важным дать себе возможность ощущать маленькие радости повседневного бытия. При этом единственное, чего ей хотелось по-настоящему, это видеть Джонатана. Она проводила с ним почти все свое время, пока от его смеха не становилось легче и открытая рана в ее душе переставала напоминать о себе. Постепенно к Элизабет стали возвращаться ощущения, что жизнь продолжается.

Через неделю она уже снова отправилась на конную прогулку, теперь уже в одиночку, без Деирдре. Разумеется, она не могла обижаться на девушку. Элизабет еще раз спросила Розу, не знает ли та, где спряталась Деирдре, причем подчеркнула, что она об этом никому не скажет, однако старая служанка снова залилась слезами и спрятала лицо в фартук.

– Кто знает, жива ли бедная девушка вообще? Ее опозорили. У нее больше нет будущего!

При мысли о том, что Деирдре могла сделать что-то с собой, у Элизабет стало тяжело на сердце. В Бриджтауне она расспрашивала ирландцев о ней, но никто не видел молодую ирландку и не знал, где прячутся паписты. У Элизабет, правда, сложилось впечатление, что некоторые из них знали больше, чем другие, однако они не изъявляли желания дать ей какие-либо справки.

Отправившись в маленькую уединенную бухту, чтобы поплавать там, она поневоле вспомнила о Деирдре, о ее рассеченных плетью руках, о разорванной коже на шее и затылке девушки, и ее злость на свекра усилилась. Она злилась и на Роберта, который один был виноват во всем. Гарольд еще раз извинился перед ней за то, что замахнулся на нее плеткой, однако остался при своем мнении, что Деирдре заслужила порку. Элизабет было трудно ставить под сомнение его законное право повелевать слугами в доме, поскольку он был его хозяином, однако она никогда не одобряла такие жестокие наказания.

Ей пришло в голову, что Гарольд, без сомнения, живет надеждой, что однажды возьмет с собой внука в Рейнбоу-Фоллз, чтобы научить его там работе плантатора, объяснить мальчику свое собственное разумение по поводу обращения с людьми, и прежде всего с такими, кто полностью находится в его власти. При одной только мысли о том, что Джонатан тоже когда-нибудь сможет избивать рабов, у Элизабет сжалось сердце. В нужное время, поклялась она себе, ей придется предотвратить это.

1 ... 45 46 47 48 49 50 51 52 53 ... 128
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?