Сингомэйкеры - Юрий Никитин

В последнюю ночь, насытившись сексом, лежали расслабленные,понимая, что завтра разъедемся и уже никогда-никогда не увидимся: мир велик. Ячувствовал, что и ей чуточку грустно, все-таки в какой-то мере сроднились,пусть даже самую-самую малость, что-то в нас есть общее, оба не поняли, что, ночувствуем странное единство, только не хотим сказать вслух, это обяжет обоих.

— Ваш фестиваль прошел успешно, — сказал янеуклюже. — По всем каналам мирового телевидения крутят ролики. И утром, ивечером…

— Успешно, — согласилась она.

— Круги пойдут, — сказал я и подумал, чтовообще-то в этом направлении можно поработать нашей фирме. — Вы простопервые ласточки.

Она обняла меня за шею, я ощутил горячие губы на щеке.

— Спасибо.

— Да ладно, я жалею только, что не увидел тебя! Ты быланаверняка королевой карнавала.

Она загадочно усмехнулась.

— Не совсем так, но… успех имела.

На пятый день утром я обнаружил, что номер пуст. Женскиевещи исчезли, остался только запах тонких элегантных духов. В тоскливомнастроении побрился, завтрак заказал в номер, а потом отбыл в здание городскогосовета, где выдал кое-какие рекомендации, а вообще посоветовал подождатьзавтрашнего дня, когда вернусь в фирму и посоветуюсь с шефом.

До самолета еще несколько часов, я успел побывать в местнойцеркви и библиотеке, тоже кое-что отыскал любопытное, что пригодится. Уже почтиопаздывая, забежал в отель за чемоданом, где, кроме ноута, вообще-то почтипусто. Когда спустился в холл, мыслями уже в аэропорту и одновременно вкабинете Глеба Модестовича с докладом о положении дел в Испании, обратилвнимание, что в холле непривычно многолюдно. Чинные деловые люди в строгихкостюмах собирались кучками, выжидающе посматривают в сторону дверей.

У всех на лацканах таблички с именами и фамилиями, а нижеодинаковая надпись «Одиннадцатый конгресс офтальмологов». У них, похоже, тожезаключительный день. То ли ждут банкета, то ли сперва раздадут пряники, а потомнеизбежный банкет…

Я пробирался к выходу, как вдруг взгляд зацепился за высокуюстройную женщину в строгом деловом костюме, с гладко зачесанными волосами и вочках в широкой оправе. Инесса беседовала с высоким и сильно сутулым мужчиной втаком же деловом костюме, хотя и с привычной мужчинам неряшливостью, обоимнедостает в руках по бокалу с шампанским, чтобы совсем уж светский раут. Янапряг зрение, но сумел только рассмотреть у нее на лацкане костюмапластмассовый прямоугольничек участника конференции офтальмологов.

Ни фига себе нудистка, промелькнуло ошарашенное. Неужели онаи здесь нашла приятелей? Или по совместительству еще и офтальмолог…

Она повернулась, словно ощутив мое присутствие, наши взглядывстретились. Красиво подведенные брови слегка приподнялись в удивлении, но тутже по губам скользнула иронически-грустная улыбка.

Думаю, мою растерянную рожу надо было видеть, особенносейчас, когда я вдруг сообразил наконец, что никакая она не нудистка, аучастница съезда этих самых глазников, как их называла моя бабушка.

Надо было бы подойти и сказать что-нибудь, но я отступил кдверям и поинтересовался у швейцара:

— Послушайте, вы тут всех наверняка знаете… Вон тавысокая красивая женщина с гладко зачесанными волосами..

Швейцар проследил взглядом за моей вытянутой рукой.

— В очках в роговой оправе? — уточнил он.

— Да-да. Кто она?

— Доктор наук Инесса Хеллер, профессор, членКоординационного комитета офтальмологов, — отрапортовал он. — Что-тоеще, но я не запомнил, сэр.

— Достаточно, — сказал я убито и, сунув ему начай, отправился к ожидавшей меня машине.

Не знаю, утешение ли, что я так и остался для неетаинственным злодеем, продавцом оружия в горячие точки, бывшим солдатом удачи,убивцем и циничным гадом?

В Кении разгорелась ожесточенная гражданская война, вконфликт начали втягиваться соседние страны. Волна насилия докатилась и доЮжно-Африканской Республики, черное большинство вознамерилось вообщеликвидировать белых, видя в них основной источник несчастий.

Я получил задание попробовать решить эту проблему, но так ужполучилось, что еще до получения задачи в мозгу вспыхнула одна оригинальная,хоть и очень циничная идея. Я поиграл с нею, как с безделушкой, но, когдаполучил задание разобраться и выдать какое-то решение, я, не очень задумываясьо последствиях, оформил все должным образом и тут же отправил обратно, удививсвоей оперативностью.

Глеб Модестович вызвал к себе, морда хитрая, сказалвеликодушно:

— Перестаньте тянуться, у меня чувство юмора хилое, неоценю. Садитесь, слушайте. Во-первых, жалованье вам повышается до двадцати тысяч…

— Ого, — сказал я невольно, — приятно,конечно. А что я должен делать?

— Да вообще-то ничего особенного. Вы даже не заметитеразницы…

Я покачал головой.

— Договаривайте, Глеб Модестович.

Он вздохнул, развел руками.

— Евгений, с переходом на второй уровень некоторыепункты в нашем договоре начинают работать. Как вы понимаете, никто бы не сталвас убивать, если бы вы решили покинуть нашу фирму. Никаких секретов вы неузнали, наши конкуренты ничем бы не воспользовались… А вот сейчас будетедопущены к некоторым тайнам, которые разглашать в самом деле не стоит. Инаблюдение за вами будет вестись.

Я спросил разочарованно:

— А до этого не велось?

Он усмехнулся.

— А зачем?

— Ну, не знаю. Хотя бы чтоб проверить, что я о васговорю.

Он отмахнулся.

— Да ерунда это все. Мало ли что можно сказать то лисгоряча, то ли для красного словца… Важнее то, что вы без конфликта со своим«я» согласились на тотальное прослушивание и просматривание. Это самая главнаяпроверка на… адекватность. На способность жить в быстро меняющемся настоящем.Этого было достаточно.

Я спросил напрямик:

— Значит, если теперь вздумаю уволиться, меня собьетгрузовик? Или неизвестные хулиганы зарежут в подворотне, для виду забравкошелек и часы?

Он засмеялся.

— Нет-нет, что вы! В любой момент можете уйти, хотямне, честно говоря, будет очень жаль потерять такого сотрудника.

— А когда будет нельзя? — полюбопытствовал я.

Он посмотрел мне прямо в глаза.

— Как только согласитесь принять первое задание своегонынешнего третьего уровня. Уже по нему сможете догадаться, что занимаемся нетолько одной благотворительностью.

Я дипломатически промолчал, что об этом трудно недогадаться, все-таки я здесь уже не первый год, но с другой стороны —трудно провести четкую грань между активной благотворительностью и деликатным,как можно более незаметным вмешательством.