Ангелы и Демоны - Дэн Браун

Камерарий повернулся к Оливетти, и взгляд его зеленых глазговорил, что временный правитель Ватикана ждет объяснений.

— Синьор, — зашептал ему на ухо Оливетти, —это правда, что четыре кардинала еще не явились в Сикстинскую капеллу. Но длятревоги нет никаких оснований. Все они утром находились в своих резиденциях вВатикане. Час назад вы лично пили с ними чай. Четыре кардинала просто неявились на предшествующую конклаву дружескую встречу. Я уверен, что онинастолько увлеклись лицезрением наших садов, что потеряли счет времени.

— Увлеклись лицезрением садов? — В голосекамерария не осталось и следа его прежнего спокойствия. — Они должны былипоявиться в капелле еще час назад!

Лэнгдон бросил изумленный взгляд на Витторию. Исчезликардиналы? Так вот, значит, что они там разыскивают!

— Перечень имен выглядит весьма внушительно, и ондолжен убедить вас в серьезности наших намерений. Это кардинал Ламассэ изПарижа, кардинал Гуидера из Барселоны, кардинал Эбнер из Франкфурта…

После каждого произнесенного имени коммандер Оливетти наглазах становился все меньше и меньше ростом.

— …и наконец, кардинал Баджиа из Италии.

Камерарий весь как-то обмяк и обвис. Так обвисают парусакорабля, неожиданно попавшего в мертвый штиль. На его сутане вдруг появилисьглубокие складки, и он рухнул в кресло, шепча:

— I preferiti… Все четыре фаворита, включая Баджиа…наиболее вероятного наследника Святого престола… как это могло случиться?

Лэнгдон достаточно много знал о процедуре избрания папы, иотчаяние камерария было ему вполне понятно. Если теоретически каждый изкардиналов не старше восьмидесяти лет мог стать понтификом, то на практике лишьнемногие из них пользовались авторитетом, который позволял им рассчитывать надве трети голосов, необходимых для избрания. Этих кардиналов называлиpreferiti. И все они исчезли.

На лбу камерария выступил пот.

— Что вы намерены с ними сделать? — спросил он.

— Как вы думаете, что я с ними намерен сделать? Я —потомок ассасинов.

Лэнгдон вздрогнул. Он хорошо знал это слово. В течениестолетий церковь имела немало смертельных врагов, среди которых были ассасины итамплиеры.[56] Это были люди, которых Ватикан либо истреблял,либо предавал.

— Освободите кардиналов, — сказалкамерарий. — Разве вам не достаточно уничтожить Град Божий?

— Забудьте о своих кардиналах. Они для вас потерянынавсегда. Однако можете не сомневаться, что об их смерти будут помнить долгиегоды… миллионы людей. Мечта каждого мученика. Я сделаю их звездами прессы ителевидения. Не всех сразу, а одного за другим. К полуночи братство«Иллюминати» станет центром всеобщего внимания. Какой смысл менять мир, еслимир этого не видит? В публичном убийстве есть нечто завораживающее. Разве нетак? Церковь доказала это много лет назад… инквизиция, мучения, которым выподвергли тамплиеров, крестовые походы… и, конечно, La purga, — закончилон после недолгой паузы.

Камерарий не проронил ни слова.

— Неужели вы не знаете, что такое La purga? —спросил потомок ассасинов и тут же сам ответил: — Впрочем, откуда вам знать,ведь вы еще дитя. Служители Бога, как правило, никудышные историки. Возможно,потому, что их прошлые деяния вызывают у них стыд.

— La purga, — неожиданно для самого себя произнесЛэнгдон. — 1668 год. В этом году церковь заклеймила четырехученых-иллюминатов. Выжгла на их телах каленым железом знак креста. Якобы длятого, чтобы очистить их от грехов.

— Кто это сказал? — поинтересовался невидимыйсобеседник. В его голосе было больше любопытства, чем озабоченности.

— Мое имя не имеет значения, — ответил Лэнгдон,пытаясь унять предательскую дрожь в голосе. Ученый был несколько растерян,поскольку ему впервые в жизни приходилось беседовать с живым иллюминатом.Наверное, он испытал бы то же чувство, если бы с ним вдруг заговорил сам…Джордж Вашингтон. — Я ученый, который занимался исследованием историивашего братства.

— Великолепно! — ответил голос. — Я польщентем, что в мире еще сохранились люди, которые помнят о совершенных против наспреступлениях.

— Однако большинство из этих людей полагают, что вас наземле уже не осталось.

— Заблуждение, распространению которого мы самиспособствовали. Что еще вам известно о La purga?

Лэнгдон не знал, что ответить. «Что еще мне известно? Мнеизвестно лишь то, что все, свидетелем чего я явлюсь, — чистое безумие!»Вслух же он произнес:

— После клеймения ученых убили, а их тела были брошенына самых людных площадях Рима в назидание другим ученым, чтобы те не вступали вбратство «Иллюминати».

— Именно. Поэтому мы поступим точно так же. Quid proquo. Можете считать это символическим возмездием за мученическую смерть нашихбратьев. Ваши кардиналы будут умирать каждый час, начиная с восьми вечера. Кполуночи весь мир замрет в ожидании.

— Вы действительно хотите заклеймить и убить этихлюдей? — машинально приблизившись к телефону, спросил американец.

— История повторяется. Не так ли? Конечно, мы сделаемэто более элегантно и более смело, чем когда-то церковь. Она умертвила нашихбратьев тайком и выбросила их тела тогда, когда этого никто не мог увидеть. Яквалифицирую это как трусость.

— Вы хотите сказать, — не веря своим ушам, спросилЛэнгдон, — что заклеймите и убьете этих людей публично?!

— Конечно. Хотя все зависит от того, что понимать подсловом «публично». Кажется, в церковь в наше время ходят не очень много людей?

— Вы намерены убить их под сводами церкви? —спросил Лэнгдон.

— Да, как проявление милосердия с нашей стороны. Этопозволит Богу забрать их души к себе на небо быстро и без хлопот. Думаю, мыпоступаем правильно. Ну и пресса, конечно, будет от этого в восторге.

— Откровенный блеф, — произнес Оливетти, ккоторому вернулось ледяное спокойствие. — Невозможно убить человека впомещении церкви и безнаказанно оттуда скрыться.