Эксгумация - Даниэль Жирар

Услышав его голос, она поняла, что права. Спенсер знал о Саре Фельд. Он стоял за ее смертью. А значит, вероятно, стоял и за смертью Авы.

Анна ощущала правду, как лютый холод в костях. Что он еще сделает? Он знал, где она живет, где работает, как с ней связаться, кого она любит… Сможет ли она сбежать от него? Анна застыла на месте, как если б он был хищником, который набросится на нее при малейшем движении.

Она слишком долго ждала этого момента. Ждать на одном месте нельзя. Неужели ей снова придется пуститься в бега? Бежать и снова залечь на дно?

Анна свалила на пол степлер и тихо ахнула. Обвела глазами пустую комнату.

Она была одна.

Выдвинула стул и села за стол. Ноги были ватными, подкашивались, как будто она и впрямь заболела.

Нет.

Это все из-за него, из-за того, что он вновь поселился в ее голове. Она больше этого не допустит. Было так трудно держать мысли и воспоминания о нем на расстоянии, но она должна постараться. Если она впустит его…

— Прекрати, — сказала вслух Анна. — С тобой все в порядке.

Она встала, перекинула через плечо сумку с компьютером и нашла ключ от кабинета. На полпути к двери зазвонил сотовый телефон. Отвечать или нет? Вытащив телефон из кармана, Анна увидела местный номер.

Неужели Спенсер уже здесь?

Она застыла в дверях и сделала вдох, чтобы взять нервы в кулак.

— Слушаю.

— Доктор Шварцман?

Она не узнала голос.

— Да?

— Ваша биопсия дала положительный результат. Это доктор Норман Фрейзер. У вас найдется минутка поговорить со мной?

Шварцман шумно выдохнула.

— Конечно, найдется, доктор.

Слова Спенсера.

Тебе нездоровится, Белла?

— Доктор Хан уже сообщила мне в эти выходные.

— Да. Она сказала, что позвонит вам, — ответил Фрейзер. — У вас инвазивный лобулярный рак правой груди. Опухоль растет медленно и неагрессивна. Первая степень, менее двух сантиметров.

Молчание. В груди появилось ощущение тесноты.

— Доктор Шварцман?

— Я вас слушаю.

— До операции я не могу сказать вам, какая это конкретная стадия.

Слово «операция» зазвенело в ее голове, словно колокол. Он сказал еще что-то, но она не расслышала.

— …восприимчивый, что хорошо. Это HER2, что тоже положительно. Я хочу, чтобы вы сделали повторное УЗИ левой груди. Хочу убедиться, что мы ничего не пропустили с той стороны. У меня в четверг есть свободное время в час дня. Знаю, это слишком много информации для вас…

— Да.

— Сегодня вам не нужно принимать никаких решений. Я сообщу доктору Хан и, пока вы не свяжетесь со мной, назначу встречу на четверг. Вас устроит такое решение?

Анна не знала, сколько времени прошло, прежде чем она вновь услышала его голос.

— Доктор Шварцман?

— Да. Я перезвоню вам по поводу нашей следующей встречи…

Она понятия не имела, на какой день была назначена встреча.

— В четверг. В час дня. Если вы нам не перезвоните, завтра днем мы свяжемся с вами сами.

Завтра.

Рак.

Короткое слово, но коварное и резкое, словно выстрел. Да, оно прекрасно подходит к болезни.

— У вас есть ко мне вопросы?

В голову не приходило ни одного.

— Шок от подобных известий — вещь обычная, — сказал Фрейзер. — Для этого типа рака прогноз положительный. Надеюсь, некоторые из веб-сайтов, которые Бонни порекомендовала вашему мужу, будут полезны для вас обоих.

Анна вздрогнула.

— Мужу? — прохрипела она.

— Он позвонил и поговорил с Бонни. Разумеется, мы не имеем права разглашать конфиденциальную информацию о пациенте. Но Бонни смогла дать ему общую информацию о том, как вы двое можете поступить…

Ее муж.

— У меня нет мужа.

На линии повисло молчание.

— Ну, возможно…

— Вы уверены, что Бонни говорила с кем-то, кто сказал, что он мой муж?

— Я думал то же самое… в смысле, что вы не замужем, но Бонни нашла это в вашей медицинской карте. И он смог подтвердить вашу дату рождения и адрес. Бонни упомянула, что недавно его имя было добавлено в ваш список контактов для экстренных случаев. — Фрейзер буквально задыхался от страха. Разглашение данных пациента было серьезным преступлением. — Фактически он единственный в этом списке.

Послышался шорох перебираемых бумаг.

— Да, вот оно. Добавлено в вашу медицинскую карту вчера утром.

Шварцман прижала ладонь к груди. Сердце бешено колотилось.

— Каким образом?

— Думаю, по факсу. Он где-то здесь. — Снова шорох бумаг. Другой голос на заднем плане.

Спенсер знал. Каким-то образом он узнал.

Анна закрыла глаза.

— Ага. Вот он, — сказал Фрейзер с облегчением в голосе. — На нем ваша подпись.

Спенсер мог запросто подделать ее почерк.

— Какое имя добавлено?

— Генри.

Второе имя Спенсера.

— Генри Шварцман. Мы…

— Да, — перебила Шварцман. — Уберите его немедленно. Никто не должен иметь доступ к моим данным. И я прошу вас выслать копию этого факса мне на мобильный телефон. У вас есть ручка?

— Да. Прямо под рукой. Продолжайте.

Она назвала ему свой номер и заставила его прочитать его вслух.

— Я приеду.

— Куда? — Фрейзер заметно нервничал.

— В ваш офис, в четверг. В час дня.

— Понятно. Это хорошо. А я поговорю с Бонни и дежурными в регистратуре, — поспешил добавить он. — Мы позаботимся о ваших личных данных и удалим…

— Спасибо.

Анна закончила разговор. Ее пальцы дрожали, зависнув над экраном. Ошеломленная, она уставилась на стену коридора.

Спенсер знает, что она больна.

Как быстро распространяется рак? Он бегает по всему ее телу?

Она представила, как ядовитые шипастые клетки убивают клетки здоровые. Ну почему она знает об этом так мало?

Так вот как это работает… И что Спенсер сделает с этой информацией? Что если она умрет? Отпустит ли он ее тогда?

Анна хотела, чтобы ее тело было передано для исследований, а потом кремировано. Будет ли Спенсер настаивать на том, чтобы привезти труп жены в Южную Каролину и похоронить на его семейном участке? Пытка даже после смерти?